Боевое Знамя
Шрифт:
Этот звук добавил Старбаку нервозности. Со времени последнего сражения, в котором участвовал Легион, прошел месяц, но месяца недостаточно, чтобы позабыть ужасы поля битвы. Старбак тайно надеялся, что Легион избежит этой схватки, но батальон из Джорджии уже потащился на север, оставляя за собой на дороге клубы пыли.
– Вставай, Нат!
– передал капитан Мерфи приказ Бёрда.
Траслоу рявкнул восьмой роте, чтоб вставала. Солдаты натянули скатки через плечо и обтерли винтовки от пыли. За восьмой ротой медленно поднималась седьмая рота капитана Медликотта, на лацканах и в пряжках солдат белели клочки бумаги с написанными
– Ищи на дороге Свинерда, - сказал капитан Мерфи Старбаку.
Старбак гадал, где может находиться Вашингтон Фалконер, а потом предположил, что генерал будет руководить бригадой из тыла. Свинерд, каковы бы ни были его недостатки, трусом не был.
– Вперед!
– крикнул Старбак, а потом, нацепив винтовку и скатку, занял свое место впереди колонны. От ботинок полка из Джорджии пыль стояла столбом, заполнив глаза и глотки. Вся дорога была в темных плевках табака, которые выглядели странно похожими на брызнувшую из ран кровь. Треск винтовок стал громче.
Этот звук только усилился, когда Старбак провел Легион через лес на вершине гряды, который приглушал звук сражения, теперь выплеснувшийся впереди Старбака в дикой какофонии. Примерно на милю за лесом всё было затянуто пороховым дымом и превратилось в сплошное пламя и хаос. Поля справа от дороги заполнились ранеными, а хирурги ковырялись в плоти, справа находился покрытый дымом артиллерии холм, а впереди лежала вторая полоса леса, скрывавшая настоящее поле битвы, но не закрывшая дымовую завесу, клубившуюся по обе стороны дороги, и не приглушившая звуки орудий.
– Вот это да, - вымолвил Коффмэн. Он был возбужден и нервничал.
– Держись рядом с Траслоу, - предупредил Старбак молодого лейтенанта.
– Со мной всё будет в порядке, сэр.
– Так говорили все чертовы солдаты, погибшие на этой войне, Коффмэн, - зло среагировал Старбак, - а я хочу, чтобы ты хотя бы начал бриться, прежде чем тебя подстрелят. Так что держись рядом с Траслоу.
– Да, сэр, - покорно ответил Коффмэн.
Артиллерийский снаряд шлепнулся справа от дороги, пролетев через верхушки сосен и оставив ветки раскачиваться, словно хлысты над дождем посыпавшихся в пыль иголок. Раненые южане лежали по обочинам. Некоторые уже были мертвы. Какой-то солдат нетвердой походкой ковылял с поля боя. Он был обнажен по пояс, а по бокам свисали подтяжки. Солдат прижимал руки к животу, пытаясь удержать кишки, норовящие вывалиться в грязь.
Его предплечья заливала кровь.
– Вот это да, - повторил Коффмэн и побледнел. Кровь на пыльной дороге выглядела чернее, чем остатки табака. Звук винтовочной стрельбы раскалывал вечер, пахнущий сосновой смолой, серой и кровью. Тени стали длиннее, что моментально дало Старбаку надежду, что ночь может наступить до того, как им придется драться.
Старбак повел роту через открытое пространство под прикрытием второй полосы леса. Листья в нем дрожали от ударов пуль, а на деревьях виднелись свежие шрамы желтой древесины в тех местах, где снаряды срезали кору. Фургон с боеприпасами со сломанным колесом покосился на обочине. Чернокожий возница с окровавленной головой сидел, прислонившись к покинутому фургону, и наблюдал за солдатами Старбака.
Лес заканчивался не так далеко, и Старбак знал, что за ним, на затянутом дымом открытом пространстве его ожидало сражение. Здравый смысл подсказывал замедлить шаг и тем самым отложить вступление на
Во рту у него пересохло от пороха, сердце лихорадочно билось, а мочевой пузырь был полон. Он прошел мимо растерзанного снарядом тела и услышал, как всухую блюет Коффмэн. В воздухе жужжали мухи. Один из солдат роты рассмеялся при виде выпотрошенного трупа. Старбак снял винтовку и проверил пальцем, на месте ли капсюль. Он был капитаном, но не носил знаков отличия и пользовался винтовкой, как и солдаты, и теперь, как и они, передвинул прикрепленный к веревочному ремню патронташ вперед, чтобы был под рукой для перезарядки.
Из-за порванного правого ботинка он чуть не споткнулся, когда вышел из тени деревьев и увидел перед собой неглубокую долину, покрытую шрамами и остатками битвы. Над низиной стелился дым и грохот канонады. У дороги в высохшей канаве валялась мертвая лошадь. Коффмэн был мертвенно бледен, но прилагал все усилия, чтобы выглядеть беззаботным и не сгибаться, когда снаряд с воем пролетал над головой. Во влажном воздухе мелькали пули. Не было видно никакого врага, да и вообще никого, кроме нескольких канониров-южан и полковника Свинерда, который в сопровождении Мокси восседал на коне на поле слева от дороги.
– Старбак!
– крикнул полковник Свинерд.
– Сюда!
Старбак повел роту по ломкому кукурузному жнивью.
– Стройтесь здесь!
– приказал Свинерд, указывая на место позади его лошади, а потом повернулся, чтобы взглянуть на север через бинокль. Капитан Мокси нервно приказывал восьмой роте выстроиться в шеренгу там, где отметил полковник, так что Старбак предоставил это ему и подошел к Свинерду.
Полковник опустил бинокль, чтобы посмотреть на состоящую из шестифунтовых орудий батарею мятежников, которая разместилась всего в сотне ярдах впереди. Дым от небольших пушек заслонял идущее за ними сражение, но время от времени рядом с батареей разрывался снаряд янки, и Свинерд одобрительно ухмылялся.
– О, отлично! Хороший выстрел!
– громко воскликнул Свинерд, когда вражеский снаряд выпотрошил привязанную в пятидесяти шагах за орудиями лошадь артиллерийского расчета. Лошадь заржала и истекая кровью шлепнулась наземь, вызвав панику у остальных привязанных лошадей, которые неистово вставали на дыбы, пытаясь выдернуть удерживающие их железные скобы из земли.
– Полный хаос!
– радостно произнес Свинерд, опустив взгляд на Старбака.
– Янки сегодня ведут себя чертовски оживленно.
– Полагаю, нас заждались, - ответил Старбак.
– Знали, что мы явимся.
– Думаю, им кто-то про нас выболтал. Предатель, а?
– выдвинул язвительное предположение Свинерд. Полковник обладал отталкивающей внешностью, большей частью в результате полученных на благородной службе бывшим Соединенным Штатам ран, но кое-чему причиной послужило виски, которое обычно уже к вечеру доводило его до коматозного состояния.
У него была всклокоченная черная борода с проседью, покрытая высохшими остатками табака, запавшие глаза, а правая щека дергалась от тика. На левой руке полковника не хватало трех пальцев, а изо рта несло гнилыми зубами.