Боевое Знамя
Шрифт:
– Генерал Джексон шлет свои наилучшие пожелания, - произнес адъютант таким тоном, что явно можно было понять, что он едва удерживается от оскорблений, - и сожалеет, что не имел времени написать приказы, но он будет вам весьма обязан, если вы выдвинете свою бригаду в лес и поможете вытеснить оттуда врага.
Фалконер взглянул на лес. Из его тени по-прежнему появлялись беглецы, но теперь большинство было ранеными, а не просто испуганными людьми, ищущими укрытие. Ближайшие к бригаде Фалконера две маленькие пушки снимали с передков у дороги, но они выглядели довольно жалким средством, чтобы сдержать шумную атаку северян, бурлящую в лесной тени. Тени, отбрасываемые красневшим на западе солнцем, удлинились.
В глубине леса, откуда доносился злобный треск винтовок, мерцал пожар, начавшийся от разорвавшихся снарядов.
– Так я передам генералу Джексону, что вы выступили, сэр?
– спросил всадник почти отчаянным тоном. Он не назвал ни своего имени, ни звания, но нетерпение в его голосе и обнаженная сабля в руке были достаточным признаком властных полномочий.
Фалконер вытащил саблю. Он не хотел выступать, но знал, что другого выбора теперь не осталось. Его честь и репутация зависели от того, войдет ли он в этот ужасный лес.
– Полковник Свинерд!
– позвал он, и слова раздались словно карканье.
– Полковник!
– снова крикнул он, на сей раз громче.
– Сэр?
– Свинерд опустил фляжку с виски обратно в подсумок.
– Ведите бригаду вперед!
– приказал Фалконер.
Свинерд вытащил собственную саблю, клинок сверкнул в последних лучах солнца. Перед ним в черноте леса ярко горел пожар, а солдаты сражались и умирали.
– Вперед!
– крикнул Свинерд.
Вперед, в водоворот, в горящий лес.
В сражение.
Глава третья
– Это божья воля, Бэнкс! Божья воля!
– преподобный Старбак был вне себя от радости. Запах битвы щекотал ему ноздри и вдохнул в него пламя подобно дыханию Святого Духа. Священнику было пятьдесят два, но ему было незнакомо ощущение, сравнимое с этим ликованием от победы. Он лицезрел проявление перста Божьего и был свидетелем торжества справедливости над царствием рабовладельцев.
– Вперед, вперед!
– кричал он, подгоняя свежую батарею артиллерии северян, спешившую к окутавшей поле битвы дымовой завесе. Преподобный Старбак приехал в Калпепер, чтобы проповедовать войскам, но вместо этого неожиданно для себя подгонял солдат вперед, к славе. Ликованию преподобного Старбака не уступало и возбуждение генерала Бэнкса. Ставший генералом политик понимал, что выиграл! Он разгромил гнусного и бесчестного Джексона, принесшего ему столько бед в начале года. Бостонские колокола своим звоном оповестят об успехе своего уроженца, и осуществление самых дерзких амбиций губернатора теперь казалось таким ослепительно близким. Натаниэль Прентис Бэнкс, семнадцатый президент Соединенных Штатов Америки. Он, смакуя, мысленно произнес эту фразу, но чувство торжества вызвало у него легкое головокружение, и чтобы унять волнение, он повернулся к преподобному Старбаку.
– Как ваш сын, Старбак?
– спросил Бэнкс, надеясь произвести впечатление человека скромного и спокойного, способного вести светский разговор даже в момент триумфа.
– Джеймс в порядке, спасибо, губернатор, - ответил священник.
– Он с армией Макклелана под Ричмондом. Он перенес жестокий приступ лихорадки, но пишет, что уже совсем поправился.
– Я имел ввиду молодого человека, носящего мое имя, - уточнил Бэнкс.
– Как он?
– С Натаниэлем тоже все в порядке, насколько я знаю, - лаконично произнес преподобный Старбак, от дальнейших расспросов о сыне-предателе священника спасло прибытие адъютанта верхом на лошади с белой от пыли гривой и взмыленными боками. Адъютант споро козырнул Бэнксу и передал записку от бригадного генерала Кроуфорда. Записка была второпях нацарапана в седле, и Бэнкс не смог разобрать начертанные карандашом слова.
– Надеюсь, тут известие о победе?
– спросил Бэнкс у новоприбывшего адъютанта.
– Генерал просит подкреплений, сэр, - почтительно ответил адъютант. Его лошадь задрожала от пролетевшего над головой снаряда мятежников.
– Подкреплений?
– переспросил Бэнкс. Во время последовавшей за его вопросом паузы за спиной разорвался снаряд, не причинив никому вреда и взметнув вдоль дороги комки грязи.
– Подкреплений?
– повторил Бэнкс, нахмурившись, словно находил это слово не поддающимся объяснению. Он оправил и без того безупречный мундир.
– Подкреплений?
– сказал он в третий раз.
– Но я полагал, что он гонит врага с поля битвы.
– Нам необходимо разбить их, сэр.
– речь адъютанта звучала обнадеживающе.
– Еще одна бригада обратит их в беспорядочное бегство.
– Я надеялся, с мятежниками уже покончено, - бросил Бэнкс, комкая в руке донесение Кроуфорда.
– Они засели в небольшом лесу, сэр. Наши ребята теснят их, но им необходима подмога.
– Нет никакой подмоги!
– с негодованием выпалил Бэнкс, словно адъютант отнимал у него момент славы.
– Я послал им в помощь бригаду Гордона, разве этого недостаточно?Адъютант бросил взгляд на живописно одетых Пенсильванских зуавов, составляющих личную охрану генерала Бэнкса.
– Может, нам следует послать всех имеющихся в наличии людей, чтобы уничтожить их, прежде чем их спасет наступление темноты?
– он предложил это весьма почтительно, как и подобает капитану, дающему совет генерал-майору относительно боевой тактики.
– У нас нет резервов, капитан, - упрямо повторил Бэнкс.
– Все силы втянуты в сражение! Так что поднажмите. Поднажмите посильнее. Скажите Кроуфорду, теперь он за это в ответе. Я не потерплю людей, требующих подкрепления у самых ворот победы. Вернитесь и передайте, чтобы поднажал, ясно? Чтоб поднажал и не останавливался до наступления темноты. Этот длинный монолог вернул Бэнксу уверенность. Он побеждал, и такова Божья воля, что хвастун Джексон должен быть разгромлен.
– Это волнение, обычное волнение, - так объяснил Бэнкс требование Кроуфорда своей свите.