Боевое Знамя
Шрифт:
– Это что, чертовы немцы?
– удивился Траслоу. Сержант безо всякой на то причины ненавидел немецких иммигрантов, виня их за правила и предписания, начавшие наводнять его прежнюю страну. "Американцы были свободным народом, - часто повторял он.
– А потом пришли чертовы пруссаки навести в нашей стране порядок".
– Мы пенсильванские немцы, - ответил пленный.
– Так значит, ты жалкий потомок сучьих ублюдков, - буркнул Траслоу.
Старбак наконец смог разобрать надпись, написанную готическими буквами на втором знамени - " Gott und die Vereinigten Staaten [10] ", гласилa онa, и Старбака внезапно осенило, что этот флаг будет неплохим трофеем.
10
Gott und die Vereinigten Staaten (нем.) -
– Пли!
– отдал команду седовласый офицер, и очередной залп немцев обрушился на атакующих мятежников. Немцы радостно заревели, осознав, что их упорство застало противника врасплох.
– Мы можем взять этих мерзавцев, - сказал Старбак. Сержант бросил взгляд на капитана Медликотта:
– Но без помощи этого трусливого ублюдка.
– Тогда справимся и без помощи трусливого ублюдка, - согласился Старбак. Он ощутил эйфорию солдата, на чьей стороне был бесценный эффект неожиданности. Эту схватку он бы не проиграл. Он взвел курок и обернулся к своей роте.
– Мы дадим один залп по этим немецким сволочам, а потом погоним их с нашей земли. Безжалостно и быстро, ребята, запугаем ублюдков до смерти. Готовы? Солдаты ухмыльнулись, дав понять, что они в порядке и готовы. Старбак улыбнулся в ответ. Временами он гадал, могло ли что-нибудь в целом свете сравниться с подобными мгновениями сражения. Нервные минуты ожидания прошли, уступив место дикому возбуждению. Он взглянул на пленного.
– Ты останешься здесь, янки.
– Ни с места не сдвинусь, - пообещал тот, на самом деле решив бежать, как только его оставят без присмотра.
– Встать!
– прокричал Старбак. Его закружил пьянящий порыв страха и возбуждения. Он осознавал искушение следовать приказам Медликотта и оставаться в укрытии целым и невредимым, но ему также хотелось унизить мельника. Старбак хотел доказать всем, что на поле битвы он лучший, а подобную доблесть не выкажешь, отсиживаясь в кустах.
– Цельсь!
– крикнул он, и большая часть сбившихся в кучу янки расслышала отданный приказ и в страхе принялась оглядываться по сторонам, но они опоздали. Солдаты Старбака были уже на ногах со вскинутыми винтовками. И тут всё пошло не по плану.
– Остановитесь!
– закричал Медликотт.
– Ложись! Это приказ! Ложись!
– запаниковал мельник. Он бежал по оврагу, вопя на людей Старбака и даже сбив некоторых из них на землю. Остальные пригнулись, но все были сбиты с толку.
– Пли!
– скомандовал Старбак, и вспышка редких винтовочных огоньков прорезала тьму.
– Ложись!
– яростно размахивал руками Медликотт.
– Поднимайтесь и стреляйте!
– рассвирипел Старбак.
– Встать! Пли! Солдаты опять поднялись и нажали на спусковые крючки, произведя осветивший сумерки нестройный залп.
– В атаку!
– прокричал Старбак, словно это был боевой клич. Седой офицер развернул пенсильванцев в сторону неожиданной угрозы с фланга. Вмешательство Медликотта подарило янки несколько секунд драгоценного времени, достаточных, чтобы половина роты построилась в неровную стрелковую шеренгу под правым углом к остальному батальону. Теперь эта полурота противостояла беспорядочному наступлению Старбака, и увидев, как янки вскинули винтовки к плечу, он понял, что стоит на грани катастрофы. С такого близкого расстояния их сметет даже полурота. Его охватила паника. Он почувствовал искушение ринуться направо и нырнуть под укрытие ближайших кустов, простое желание сбежать, но потом пришло спасение. Атаковавшая пенсильванцев с юга рота мятежников дала сокрушительный залп, и второпях построенная шеренга рассеялась. Залп, который должен был уничтожить Старбака, так и не был произведен. Вместо этого знамена Союза качнулись и упали, когда сломленные янки начали отступать. От невероятного чувства облегчения боевой клич Старбака перешел в леденящий кровь и бессвязный вопль, когда он во главе своих солдат вырвался на опушку леса. Янки в синем мундире замахнулся на него прикладом, но Старбак легко отбил удар и в свою очередь ткнул солдата
– Вставай, парень, - велел он Кларку.
– Тебя не сильно ранило. Ничего такого, что бы не вылечил глоток виски. Пенсильванцы бежали. Полосы американского флага исчезли на севере, но синее знамя с орлом и витиеватой немецкой надписью нес прихрамывавший сержант. Старбак побежал за ним, приказывая сдаваться. Капрал-янки заметил Старбака и выхватил револьвер, который снял с мертвого офицера мятежников, но в барабане не оказалось патронов, и револьвер просто щелкнул вхолостую. Капрал выругался по-немецки и попытался пригнуться, но штык Старбака вспорол ему живот, а приклад Исы Уошбрука размозжил череп, и капрал упал. С юга накатывалась огромная волна вопящих мятежников. Седовласый офицер выхватил знамя с орлом у хромавшего сержанта и размахивал навершием как неуклюжей алебардой. Сержант упал ничком и закрыл голову руками. Офицер, яростно вопя, споткнулся о распластанное тело. Растянувшись на земле, он пытался нашарить револьвер в поясной кобуре, но нависший над ним Старбак с силой всадил штык меж ребер. Старбак заорал, и его крик, несущий в себе облегчение, смешанное с каким-то исходящим изнутри животным чувством, потонул в вопле умирающего пенсильванца. Старбак с силой надавил, пока сталь окончательно не остановилась, и оперся о приклад. Траслоу тем временем вырвал знамя с орлом из скрюченных и внезапно ослабевших рук умирающего, чьи длинные седые волосы окрасились в кроваво-красный цвет.Старбак, которого одолели примитивные инстинкты дикаря, отобрал у Траслоу знамя и потряс им в воздухе, разбрызгивая капли крови с полотнища:
– Мы сделали это!
– воскликнул он, обращаясь к Траслоу.
– Мы сделали это!
– Именно мы, - многозначительно добавил сержант, покосившись в сторону по-прежнему прячущегося Медликотта.
– Я набью морду этому ублюдку, - ответил Старбак. Он обернул полотнище вокруг лакированного древка.
– Коффмэн!
– закричал он, ища лейтенанта, чтобы передать ему флаг.
– Коффмэн! Чтоб тебя, куда ты делся, Коффмэн?
– Я здесь, сэр, - слабый голос лейтенанта донесся откуда-то из-за поваленного дерева.
– Господи!
– выругался Старбак. Немощный тон наводил на мысль о Коффмэне, вот-вот потеряющем сознание. Старбак бегом пересек поляну, перепрыгнул через дерево и обнаружил юного лейтенанта стоящим на коленях с выпученными глазами и побледневшим лицом. Но ранен был не он. Коффмэн был в порядке, просто находился в шоке. Ранен был Таддеус Бёрд, добряк-полковник. Мертвенно бледный и истекая кровью, он лежал у поваленного дерева.
– Господи, Нат, больно-то как, - с трудом признес полковник.
– Я прибыл, чтобы забрать вас, но меня подстрелили. И револьвер забрали, - он попытался выдавить улыбку.
– Он даже заряжен не был, Нат. Всё забываю его зарядить.
– Только не вы, сэр, только не вы!
– Старбак упал на колени, забыв и про захваченное знамя, и про труса Медликотта. Перед глазами внезапно всё расплылось.
– Нет, Дятел, только не ты!
– ибо подстрелили лучшего воина бригады. Через все поле, от склонов Кедровой горы до вытоптанных кукурузных полей к западу от дороги, наступали мятежники, освещаемые заходящим солнцем, которое казалось раздувшимся шаром красного пламени, окутанным клубами пушечного дыма. Вечерний ветерок понес дымные облачка над головами убитых и раненых. Четырем орудиям - Элизе, Луизе, Мод и Анне - внезапно нашлась работенка: у кромки леса появились, словно волчьи стаи, солдаты в сером. Артиллеристы открыли огонь прямо поверх голов своей же отступающей пехоты. Разрывающиеся у погруженного в тень леса снаряды оставляли клубы серого дыма.