Боевое Знамя

Корнуэлл Бернард

– В Бостоне, - заверил преподобный полковника, - есть такая вещь, как расписание. Мы находим это полезным.

– В Бостоне, сэр, - откликнулся полковник, - у вас нет Джеба Стюарта.

Отсрочка отправления поездов была вызвана налетом Джеба Стюарта на станцию Катлетт, следующую на этой линии, там кавалерия мятежников захватила множество пленных, сундук с деньгами и даже стянула лучший китель генерала Поупа. Проливной дождь помешал налетчикам спалить мост, по которому железнодорожные пути пересекали Кедровый ручей, но даже с уцелевшим мостом этот рейд посеял хаос в железнодорожном расписании.

– Но ваш поезд первым отправится на север завтра днем, - пообещал полковник преподобному Старбаку.
– Будете в Вашингтоне к среде, сэр.

– К тому времени я надеялся находиться уже в Ричмонде, - язвительно заметил преподобный.

Полковник воздержался от ответа, а вместо этого приказал передвинуть вагоны госпиталя в тень складов и распорядился принести воды выжившим пациентам. Нескольким беглым рабам, теперь нанятым в качестве железнодорожных рабочих, велели выкопать для покойников могилы.

Преподобный Старбак подумывал, не следует ли ему прочитать проповедь работающим чернокожим, но решил, что находится в слишком подавленном состоянии, чтобы эффективно донести слово Божие. Его мнение относительно армии всю неделю ухудшалось, но теперь достигло самого гневного дна. На протяжении всей своей жизни он никогда не сталкивался со столь хаотичной, ненадежной и медлительной организацией. Мелкая бакалейная лавка в Бостоне демонстрировала больше сообразительности, чем эти неучи в военной форме, и неудивительно, что мятежники с носившими следы деградации черепами выставляли генералов северян полными идиотами. Священник сидел на открытой платформе у края своего пассажирского вагона, и по мере того, как огромное солнце садилось на западе, стирал пот со лба и занимался приятной рутиной, делая в дневнике наброски резкого письма, которое намеревался отправить массачусетским конгрессменам.

В пяти милях, в самом Уоррентоне, майор Гэллоуэй делал доклад в штабе армии. Он нашел того же полковника, который вручил ему этим утром приказы и теперь казался разочарованным, что враг не пересекал брод Келли.

– Вы уверены?
– спросил полковник.

– Уверен. Совершенно уверен.

Полковник почесал бороду, нашел в ней вошь и раздавил ногтем.

– А как насчет двадцати тысяч Джонни на западе?
– спросил он.

– Я послал туда своего заместителя, но он еще не докладывал о результатах.

Полковник зевнул и потянулся.

– Отсутствие новостей - это хорошие новости, а? Если бы ваши ребята что-нибудь обнаружили, они бы, без сомнения, послали гонца. А больше никто не донес об эти двадцати тысячах мятежников, так что, может, это всё кому-то привиделось с похмелья. Кстати, о похмелье, - он повернулся и потянулся за двумя стаканами и бутылкой виски.

– Присоединитесь?
– он налил виски.
– Ну даже будь там двадцать тысяч Джонни, разгуливающих на свободе, какой ущерб они могут причинить?
– он сделал паузу, обдумывая ответ, и засмеялся от самой мысли, что вся армия Соединенных Штатов испугалась такого малюсенького войска.
– Двадцать тысяч, - пренебрежительно произнес он, - какой они могут причинить вред?

Капитан Дейвис разбудил Старбака.

– Подъем, сэр.

Старбак подумал, что, должно быть, это ему снится. Но хуже того, он понял, что ему это не снится. Мышцы сковала боль, а кости отяжелели.

– Старбак! Вставай!
– сказал Дейвис.

Старбак простонал.

– Еще темно.

– Они хотят, чтобы мы выступили через двадцать минут.

– О нет, Господи Иисусе, нет, - пробормотал Старбак. Он снова застонал, а потом перевернулся на бок. Это простое движение причинило боль. Он не мог вынести мысли, что придется встать на покрытые волдырями ноги.

– Воды.

Дейвис, заступивший в караул после Медликотта, протянул Старбаку фляжку. Старбак глотнул, а потом ему захотелось закурить. У него осталось две сигары, обе были бережно спрятаны в шляпе. Он прикурил от сигары Дейвиса и вдохнул немного жизни в легкие.

– Иисусе, - повторил он, а потом вспомнил, что должен подавать пример, и с трудом встал на ноги, выругавшись.

– Болят?
– спросил Дейвис.

– Почему я не вступил в кавалерию?
– задал вопрос Старбак, а потом проковылял несколько шагов. Еще стояла ночная тьма без какого-либо просвета на востоке. Над головой ярко сияли звезды, а луна висела низко над Голубым хребтом, подчеркивая его покрытую лесами черноту и белоснежные пики. Старбак сел, чтобы надеть башмаки. Ноги пронзила боль от одной попытки их натянуть.

– Проснулись?
– раздался голос полковника Свинерда.

– По-моему, я умер и отправился в ад, - ответил Старбак, снова заставив себя встать.
– Может, так и есть, полковник. Может, всё это нереально. Мы все в аду.

– Чепуха! Мы отправимся на небеса, хвала Господу.

– Тогда надеюсь, что он поторопится, - пожаловался Старбак. Вокруг него люди со стонами поднимались, понимая, какая их ждет участь. Старбак почесал укушенное вошью место, переложил одну из сигар в карман, натянул на голову шляпу, повесил скатанное одеяло через левое плечо, а винтовку на правое, и был готов отправляться.

Завтракали на марше. У Старбака он состоял из каменной галеты, которую он грыз больным зубом. Он попытался вспомнить, когда в последний раз прилично ел. Его форменные панталоны держались на куске веревки, под которой был присборен кусок материи шириной дюймов пять, до первого сражения этой войны они плотно обтягивали тело. Потом волдыри на ногах начали ныть, как и болячка на правом плече, и он забыл о еде, просто сконцентрировавшись на том, чтобы идти, превозмогая боль.

Колонна по-прежнему двигалась на север. В тот момент, когда дорога пошла наверх, и он смог окинуть взором залитые лунным светом холмы на западе, Старбак отметил там проем, где железная дорога из Манассаса проходила по Голубому хребту в плодородную долину Шенандоа. В лунном свете этот перевал казался таким далеким, и у Старбака ёкнуло сердце при мысли о том, что придется проделать весь этот долгий путь. Его мышцы немного расслабились, но только лишь для того, чтобы заныть сильнее. Легион прошел мимо двух рядов домов, в чьих окнах горел тусклый свет. На проходящих людей залаял привязанный пес, и невидимая женщина заговорила из окна, благословляя солдат.

А потом дорога внезапно круто пошла вверх на несколько футов, и Старбак чуть не споткнулся о стальной рельс. Он выровнял шаг и понял, что Легион добрался до железной дороги из Манассаса. Здесь она разделялась, одна ветка взбиралась на запад, к Голубому хребту, а другая шла на восток, к янки. Штабной офицер восседал верхом у этого перекрестка, приказывая войскам двигаться на восток. Значит, они идут не в долину Шенандоа, а в сторону восходящего солнца, поднимающегося над широким пятном дыма, отмечающим полевые костры пробуждающейся армии. Они шли на запад, к сражению.