Боевой вестник
Шрифт:
Сегодня полнолуние. В такие ночи Вэйлорда всегда мучила бессонница. Со временем он научился извлекать из нее пользу: расположившись на подоконнике, он сейчас старательно приводил в порядок свой треугольный щит. Для начала надо было натереть стальную окантовку с островерхими клепками. Кое-где стала проступать ржавчина, и Вэйлорд старательно полировал сталь жесткой тряпицей с мелким песком. Затем обычным сукном убирал возникавшую при полировке пыль, потом натирал куском войлока, зализывая царапины и придавая блеск. Дальше на очереди было черное поле щита, в центре которого красовался большой белый отпечаток волчьей лапы. Таков был незамысловатый герб
Щит он изготовил сам, сам и нанес выбранную эмблему. Местами краска уже облупилась, и Вэйлорд водил ножом по щиту, сдирая хлопья. Затем протирал уксусом, обезжиривая поверхность под новую покраску. Его труды освещали полная луна и пара лампад на тумбе. Из окна этажом выше доносилось мягкое и ласковое звучание флейты — там жила принцесса Элисса. Отчего-то ей тоже не спалось сегодня. Возможно, после отвергнутого сватовства у нее вышел неприятный разговор с королевой, и теперь юная дева пытается унять расстройство. «Не смотри в мои очи, Нэй! Они раздражены от ярких бликов Слезной бухты!» — так она сказала ему сегодня днем. И вот теперь он трудился над своим щитом, при свете полной луны слушая игру принцессы. Это так успокаивало после всех тревог минувшего дня: встреча скифариев, неприятный разговор за ужином… Последнее, пожалуй, хуже всего. И дело было не в беспечности принца или перебранке царственной четы, свидетелем которой он поневоле стал. Сир Нэйрос Вэйлорд уже много лет старательно уклонялся от встреч с королевой. При его положении они были почти неизбежны, но черный лорд стремился свести их к минимуму.
Левая нога затекла, и Вэйлорд переменил позу. Однако при этом он задел склянку с уксусом, и та полетела вниз, во двор. Нэйрос попытался подхватить ее уже в полете, но вышло еще хуже: щит с грохотом рухнул на пол. Вэйлорд вжал голову в плечи и зажмурился от досады: вот тебе и лунная ночь с пением флейты.
— Тринадцатый! — выругался он вполголоса.
Слышали бы его сейчас придворные клиры. Поминать имя тринадцатого обладателя небесной колесницы считалось страшным грехом, будто от этого он мог вернуться из преисподней и задать всем жару. Рожденный смертной женщиной (от кого родились прочие двенадцать богов, вообще оставалось неизвестным), он вообще не имел имени, и ему не нашлось места в календаре, где каждый месяц был назван в честь бога с колесниц. Тринадцатый считался проклятым, поскольку спровоцировал войну богов, ревнуя Первобога к братьям. Молва людская все же наделила его различными прозвищами: Дьявол, Черт, Мазарил, Азазель, Сатануил и так далее. Это клиры тоже осуждали, но не так резко, чем когда его называли просто тринадцатым.
Музыка наверху смолкла. Неужто грохот и брань достигли слуха принцессы и потревожили ее? Вэйлорд сокрушенно вздохнул и вернулся к своей работе. Вдалеке, на стене замка, раздавались неторопливые шаги стражника. Под слабым ветерком со стороны Слезной бухты шелестели тисы. Вэйлорд все думал о замыслах Хлодвига. Король был прав: Нэйрос почти всегда и ко всему относился с настороженностью. Таков уж был его нрав. Иногда это шло на пользу, иногда ставило в неловкое положение. Стоит ли тревожиться по поводу замыслов короля сходить в народ, а сына отослать за Срединное море? Безусловно, молодому наследнику нужен опыт для будущего правления. Нужна дисциплина, понятие о чести и благочестии. Но обязательно ли для всего этого отправлять его в Тассирию? С другой стороны, кто способен обучить его этому в Гринвельде?
Размышления прервал тихий звук открывшейся двери.
— Ты ведь не спишь, Нэй? — послышался негромкий девичий голос.
Вэйлорд резко обернулся и от неожиданности едва не выронил щит снова. На пороге стояла принцесса Элисса, держа подсвечник с восковой свечой.
— Ваше высочество? — удивленно проговорил Вэйлорд.
Элисса некоторое время молчала, лишь смотрела на хозяина покоев. А вид у него сейчас был не вполне подобающий: из одежды — только белые льняные брэ.
— Какой ты волосатый. И впрямь как волк, — выдохнула девушка.
— Простите, моя принцесса, но я… — Вэйлорд тут же поднял щит, словно пытаясь прикрыться.
— Какой ты стыдливый, Нэй! — Элисса рассмеялась, да так звонко, что Вэйлорд испугался, как бы не сбежался сюда весь двор. — Ну, полно же, ты ведь не девица! А мужчине и положено иметь волосатую грудь.
Он стал медленно опускать щит.
— А вот волосатый живот и плечи, наверное, уже чересчур, — продолжила принцесса, и Вэйлорд тут же поднял щит.
— До чего же ты забавный, милый волк! — Она рассмеялась еще звонче. — Ну, перестань! Я ведь шучу!
Вэйлорд вздохнул, нахмурившись, и отставил щит. Принцесса подошла к столу, поставила подсвечник и уперла кулачки в бока.
— Благородный сир, как смеете вы представать перед принцессой Гринвельда в таком непотребном виде? — строго сказала она, однако глаза ее в свете лампад, восковой свечи и полной луны так и сверкали озорством.
Вэйлорд покачал головой, явно не одобряя затянувшейся шутки, взял со стула камизу и надел.
— Так лучше? — спросил он недовольно.
— Вполне, — хихикнула девушка. — Ты не предложишь принцессе присесть?
Он взял дубовый стул с высокой спинкой и поставил перед ней. Сам уселся напротив, на табурете.
— Что привело вас ко мне в этот час, ваше высочество? Негоже благородной девице являться среди ночи к одинокому мужчине.
— Отчего же? — дерзким тоном спросила Элисса.
— Люди сочтут это весьма неприличным и…
— А что более неприлично: девушке просто проведать старого друга или то, что люди при этом вообразят? Тем более все знают, что в полнолуние ты не спишь.
— Вы, конечно, правы, однако…
— Это как с флейтой, Нэй! — снова перебила она. — Все говорят, что благородной даме не следует играть на флейте, ибо это непотребство какое-то. Но, на мой взгляд, непотребны эти самые люди, если при виде девушки, играющей на флейте, воображают нечто такое, отчего сами краснеют. Игра на флейте — всего лишь музыка. А эти люди просто глупы, если сами признаются, до чего непристойны их мысли, в то время как они стараются выглядеть благочестивыми. Быть может, я не права, Нэй?
— Вы правы и очень умны, моя принцесса. — Вэйлорд покачал головой, слегка улыбнувшись. — Но все же надо соблюдать приличия.
— Так ты прогонишь меня? — Она надула губки в притворной обиде.
— Ни за что на свете, моя принцесса. — Он поклонился.
— Так-то лучше, лорд Вэйлорд. — Она горделиво приподняла подбородок. — Терпи мои капризы, о благороднейший из лордов.
И снова рассмеялась.
— И все же позвольте узнать, моя принцесса, что привело вас ко мне? Да еще среди ночи.