Боевые колесницы с серпами: «тяжелые танки» Древнего мира

Нефедкин Александр Константинович

Военная организация жителей южной Месопотамии нововавилонского времени известна довольно плохо. Но, видимо, она во многом основывалась на ассирийских образцах¹⁷⁹, согласно которым центр боевой линии составляли метатели под прикрытием впередистоящих щитоносцев, а на флангах размещались ударные колесницы и конница, стремящиеся зайти во фланг и тыл вражеской армии¹⁸⁰. В бою же ассирийские пехотинцы действовали парами, состоящими из щитоносцев и лучников¹⁸¹. Смысл такой тактики, как показывают сопоставления с новогвинейскими папуасами дани, состоял в том, что стрелок ранил врага, а копьеносец добивал его¹⁸². Следовательно, стройкой массы тяжеловооруженной пехоты, построенный в глубокие отряды, мы и тут не найдем. Хотя щитоносцы в панцирях продолжали существовать и здесь, но, видимо, лучники продолжали играть ведущую роль¹⁸³. Не случайно же цари касситской династии изображались на кудурру с луком, как с главным оружием. Также и телохранители вавилонского царя показаны на пьедестале трона ассирийского монарха Салманасара III (859–824 гг. до н. э.) как лучники с мечами и палицами¹⁸⁴. В нововавилонскую и персидскую эпоху стражники получали из храмов лук, колчан, стрелы и копье (Camb. 93), т. е. они опять же являлись лучниками¹⁸⁵.

Северо-западные индийцы

в VI–V вв. до н. э. широко использовали слонов в военном деле, которых кони боятся и, следовательно, лошадей надо длительное время обучать для борьбы с индусами (Diod., 11,16,8–9; ср. Махабх., VII,8,15–17). Но самое главное состоит в том, что лучники занимали тут отнюдь не последнее, можно сказать, ведущее, место в армии¹⁸⁶.

Серебряное блюдо финикийской работы (ок. 710–675 гг. до н. э.). Его происхождение точно не установлено, но, возможно, оно найдено в «Могиле Барберини» в латинском городе Пренесте. Блюдо представляет собой типичное смешение стилей, характерное для левантийской работы. Внешний регистр показывает процессию египетских пехотинцев и всадников, центральное место в которой занимает азиат (sic!) в колеснице с возницей-египтянином. Впереди едет другая колесница, возможно, охотничья. Средний регистр: сцены охоты этого азиата на льва; египтянин, борющийся с хищником. Центр: корова с теленком в зарослях папируса.

Воспроизведено по изданию: Markoe G. Phoenician Bronze and Silver Bowls from Cyprus and the Mediterranean. Berkeley; Los Angeles; London, 1985. PL E 13

Блюдо финикийской работы (ок. 710–675 гг. до н. э.). Шествие египетских пехотинцев и всадников. В центре традиционная сцена пленения азиата.

Воспроизведено по изданию: Markoe G. Phoenician Bronze and Silver Bowls from Cyprus and the Mediterranean. Berkeley; Los Angeles; London, 1985. PL E 7

Прорисовка чаши финикийской работы (ок. 710–675 гг. до н. э.). На внутреннем регистре (вверху) справа представлены две боевых египетских колесницы сопровождаются отрядами пехоты. Внешний регистр (снизу): египетская колесница в сопровождении повозки, запряженной мулом, и пехотинцами.

Воспроизведено по изданию: Markoe G. Phoenician Bronze and Silver Bowls from Cyprus and the Mediterranean. Berkeley; Los Angeles; London, 1985. Pi. E 9

Прорисовка серебрянной чаши финикийской работы неизвестного происхождения (ок. 710–675 гг. до н. э.). Museum of Fine Arts, № 27.170 (Boston). Верхний регистр: колесничий азиат в сопровождении запасной колесницы, которую впереди эскортируют египетские пехотинцы и всадник. Нижний регистр: охота египтян на льва (справа) и на горного козла (слева).

Воспроизведено по изданию: Markoe G. Phoenician Bronze and Silver Bowls from Cyprus and the Mediterranean. Berkeley; Los Angeles; London, 1985. Pl. E 11

Как представляется, остаются два народа, способные выставить стойкую тяжеловооруженную пехоту для борьбы с персами – египтяне и греки. У обитателей долины Нила в Саисский и Ахеменидский период войска делились на сухопутные и морские. Причем, первые сначала состояли преимущественно из пехоты и колесниц, конница упоминается реже (ср.: II Chron., 12,3). А в VI–IV вв. до н. э. мы слышим почти исключительно о пеших воинах, всадники редко упоминаются в источниках (Diod., XV,42,5)¹⁸⁷. Пехота египтян состояла из ливийских военных поселенцев – гермотибиев и кала-сириев, как их называет Геродот¹⁸⁸. В бою воины строились в своеобразную глубокую фалангу, сомкнув большие щиты и выставив копья¹⁸⁹. Ксенофонт в своей «Киропедии» описывает как они храбро сражались при Фимбрарах и даже с успехом выдержали атаку серпоносных колесниц Абрадата (Xen. Cyr., VII, 1,29–32). Однако, как уже говорилось, «Киропедия» – это художественное произведение, где сама битва при Фимбрарах во многом является тактическим теоретизированием автора¹⁹⁰. Совершенно по другому тот же историк описывает поведение тех же египетских щитоносцев в исторической битве при Kyi иксе: они просто бежали вместе с другими отрядами персов от атакующих греков, даже не вступив в рукопашную (Xen. An., 1,8,19; ср.: Diod. XIV,23; Plut. Artax., 9). А это – факт, в реальности которого никто не сомневается. Конечно, можно сказать, что египтяне так плохо воевали, поскольку сражались не за родину. Однако страна пирамид была в это время во власти фараона Амиртея, а не персидског царя царей, и данные египетские воины, вероятно, являлись военными поселенцами, выведенными персами (Xen. Cyr., VII,1,45)¹⁹¹. Также и Плутарх, возможно несколько гиперболизируя, вложил в уста фараона Нектанеба II (360–342 гг. до н. э.) характеристику египтян как гражданского ополчения ремесленников (Plut. Ages., 38; ср.: Polyaen.,VIII,4). Впрочем они и сами не очень-то надеялись на свои армии и нанимали еще в VII в. до н. э. греческих и карийских наемников (Hdt., 1,152; Diod., 1,66,12)¹⁹². По-видимому, сами египтяне стремились реформировать свою армию по греческому образцу, о чем свидетельствуют изображения на торевтике финикийского производства (первая половина VII в. до н. э.)¹⁹³. Тут показаны жители долины Нила, вооруженные, по образцу архаических эллинских гоплитов, круглым щитом и парой копий¹⁹⁴. Кроме того, как видим, позднее, греки вполне успешно могли противостоять превосходящим их по численности египетским войскам (Plut. Ages., 39; Diod., XV,92)¹⁹⁵. Также нужно отметить, что применение серпоносных колесниц против щитоносных воинов долины Нила в сохранившихся античных исторических источниках не упоминается. Исключение составляет теоретическая битва при Фимбрарах и предстоящее применение колесниц Аброкомом, который, вероятно, собирал войска именно для вторжения в Египет. Также и Гелиодор в своей любовной повести упоминает серпоносные колесницы в войске персов, сражающихся с эфиопами (Heliod. Aeth., IX,14; 20). Диодор, перечисляя силы персидских войск, идущих походом на Египет в V–IV вв. до н. э., не упоминает колесниц с серпами в этих армиях (Diod., XI,74,1; 6; XII,3,2; ср.: Thuc., 1,101,1; Diod., XV,29,3; 41). Хотя так же возможно было бы объяснить это умолчание древнего автора особенностями стиля, ведь Диодор описывая и воинство Ксеркса, в котором были индийские и ливийские упряжки, он, в отличие от Геродота, их не упоминает (Diod., XI,3,6; ср.: Hdt., VII,86; Phot. Bibl., 72,39а). Ho, с другой стороны, сицилийский историк рассказывает о колесницах в ассирийском и карфагенском войске (Diod., 11,5,4; 16,5; XI,20; XX, 10). Так что, видимо, все зависело от источников Диодора, с которыми он обращался достаточно аккуратно. Следовательно, как мне кажется, колесница с серпами появилась не для борьбы с египтянами, хотя полностью исключить такую возможность все же на нашем уровне знаний нельзя.

В первой половине V в. до н. э. постоянными противниками персов являлись греки. Именно эллины имели стойкую тяжеловооруженную пехоту гоплитов, которую безуспешно атаковали своими наскоками персидские всадники (Hdt., IX,20; 49; Diod., XI,30,3; Polyaen.,VII, 14,3)¹⁹⁶. В то же время именно у греков почти отсутствовали метатели, способные отразить атаку колесниц и, следовательно, гоплиты представляли удобную малоподвижную мишень для нападения упряжек. Но самое главное состоит в том, что именно эллины понимали значение строя и организации в борьбе с индивидуальными воинами¹⁹⁷. Совершенно справедливо по этому поводу замечает профессор Академии Генштаба РККА А. А. Свечин (1878–1938): «…в сплоченности и спайке фаланги заключается секрет ее успехов… Регулярное начало, путем сомкнутости и сплачивания в одно тактическое целое позволяет рядовому бойцу побеждать бойца квалифицированного» (ср.: Thuc., IV,126,5; Xen. An., 1,2,18; Strab., VII,3,17)¹⁹⁸. Именно эту сплоченность должна была уничтожить колесница, после чего эллины уже не смогли бы противостоять персам. Более того, во всех известных нам исторических случаях серпоносные квадриги Ахеменидов применялись именно против греческой, а позднее, и македонской фаланги.

Теперь можно попытаться установить хронологические рамки появления серпоносных колесниц. Terminus ante quem очевиден – битва при Ку-наксе (401 г. до н. э.). Причем колесницы имеются в значительных количествах у обеих противостоящих сторон, что говорит об их несиюминутном появлении¹⁹⁹. Terminus post quem не так очевиден. Геродот в «Истории» рассказывает лишь о ливийских и индийских колесницах в войске Ксеркса (Hdt., VII,86), но они, очевидно, не являются серпоносными. О колесницах в этой же армии упоминает и Ктесий (Phot. Bibl., 72, 39а). Также упоминания об упряжках находим и в «Персах» Эсхила (11. 45–48), поставленных, судя по дидаскалиям, в 472 г. до н. э.²⁰⁰:

И многозлатные Сарды ездоковна многих колесницах отправляют,двудышловые и трехдышловые отряды,чтобы представилось зрелище страшным.

Посмотрим, как понимали эти стихи сами древние. Схолиаст комментирует: «двудышловые – вместо «колесниц», вместо «отрядов четверок и шестерок»; а от этого количество коней обнаруживается» (Schol. ad Aesch. Pers., 47). Также интересное замечание по этому поводу встречаем у византийского комментартора XI в. Евстафия Фессалоникийского: «Как сказал Эсхил: “жеребцы в двудышловой колеснице”» (Eustath. ad Нот. IL, VIII,185 (Р. 706, 50); ср.: Eur. Androm., 277). Итак как видим, древние однозначно понимали данные стихи как описание отрядов колесниц определенных типов. Этого же мнения придерживаются и филологи Нового времени²⁰¹. Чьи же колесницы описывает Эсхил, персидские вообще или лидийские в частности? Ведь речь могла идти о Сардах как сборном пункте войск царя, а многодышловые колесницы, при трудности их поворота, не очень удобны для использования в качестве обычной маневренной колесницы. Кроме того, серпы при параде могли сниматься. Но если почитать текст трагедии, то увидим, что в параде описываются азиатские войска Великого царя, как и у Геродота (Aesch. Pers., 12–58). Трагик говорит и о моряках-египтянах, и о дротикометателях-мисийцах, и о лучниках-вавилонянах, и, скорее всего, о колесничих-лидийцах. Автор таким обрзом показывает разнородность и многонациональность армии Ксеркса. Видимо, Эсхил имел ввиду именно знаменитых у греков коневодов-лидийцев (Xen. Cyr., VII,4,14; Philost. Imag., 1,17,1; ср.: Sappho, 27). Однако, «Персы» – это не историческое, а драматургическое произведение и не допустил ли Эсхил, зная любовь лидийцев к коням, простой анахронизм? Посмотрим текст. Так, автор верно подметил, что египтяне в войске Ксеркса служили лишь моряками и в морской пехоте (см.: Hdt., VII,89; IX,32), а мисийцы имели дротики (см.: Hdt., VII,74; Xen. Mem., III,5,26)²⁰². Но вместе с тем, согласно Геродоту (VII, 38; 74), лидийцы в армии Царя служили лишь в пехоте, а об их колесничих мы ничего не слышим. Да и имена военачальников ополчений н. э. ой сатрапии различаются у Эсхила (Pers., 74: Митрогат и Арктей) и Геродота (VII,74: Артаферн, сын Артафер-на)²⁰³. Кроме того, вавилонские стрелки вообще не упомянуты Геродотом, в описании которого жители южной Месопотамии имели щиты и булавы (Hdt., VII,63). Таким образом, Эсхил мог как адекватно отразить действительность, так и придать повествованию восточный колорит, поскольку его сообщения все же отличаются от скрупулезного списка войск Геродота. Тем более, что трагик говорит об отрядах упряжек с шестью конями, которые в то время, видимо, были лишь парадным транспортом, но не боевым оружием. Ведь лидийцы, как считается, настолько любили езду на колесницах, что, свидетельству позднеатичного автора Филострата Младшего (Imag., 1,17,1), первыми запрягли в четырехдышловую колесницу восемь коней.

Фрагмент терракоты из Сард (ок. 530–520 гг. до н. э.). Cabinet des m'edailles, Paris. Колесница ионийского типа с передним и боковыми перилами, кузов, очевидно, плетенный, колесо с восьмью спицами. Возница в кирасе и шлеме из пластинок. Воин с греческим щитом, копьем, в шлеме напоминающем коринфский.

Воспроизведено по изданию: Head. D. The Achaemenid Persian Army. Stockport, 1992. Fig 41a

Но могли ли существовать в 480 г. до н. э. лидийские колесницы в принципе? Ведь уже в VII – середине VI в. до н. э. главный род войск лидийцев – всадники-копейщики (Mimnerm., 13; Hdt., 1,79), а колесницы в это время занимали второстепенное место (Sappho, 27,19–21)²⁰⁴. После же поражения Креза и восстания Пактия жители этой сатрапии были разоружены (Hdt., 1,155–156; Xen. Cyr., VII,5,14; Polyaen., VII,6,4; Just., 1,7,12). Однако Ксенофонт указывает, что Кир Великий оставил оружие некоторым из лидийцев, которые участвовали в походах персов (Xen. Cyr., VII,4,14; ср.: Hdt., VII,74). В общем, лидийские колесницы еще могли существовать во второй половине VI в. до н. э. Но не являлись ли эти упряжки серпоносными? Однако Эсхил, говоря о страхе, наводимом колесницами, ничего не сообщает о серпах, которые были в глазах древних наиболее ужасным оружием данных запряжек (Diod., XVII,53,1; Арр. Mith., 18; Veget., 111,24). Кроме того, сам Ксенофонт рассказывает о сохранении лидийцам прежних колесниц со стороны Кира, а не о введении им новых типов (Xen. Суг., VII,4,14). К тому же вряд ли стоит говорить о многочисленных отрядах невооруженных упряжек, которые в течение V в. до н. э. стали лишь средством транспорта военачальника к полю боя, тогда как последний мог даже сражаться на коне. В общем, следует признать, что квадриги и сэюги Эсхила – это эпическое преувеличение трагика.