Боевые операции в Северной Африке и на Западном фронте в Европе. 1940–1944
Шрифт:
Херрлинген заняли американские войска. Повсюду расставили часовых. Больше никаких материалов закопать было невозможно. Среди первых американцев, приехавших к моей матери, был капитан 7-й армии Маршалл. Он спросил, есть ли в доме документы. В полной уверенности, что личные письма не конфискуют, мать ответила:
– У меня только адресованные мне личные письма мужа.
– Где эти письма? – спросил Маршалл.
Он спустился с матерью в подвал. Увидев лежащие в ящике папки с письмами, сказал:
– Я должен их забрать. Мы хотим на них взглянуть. Я верну их через несколько дней.
Потом маме сказали, что возврат этих писем на некоторое время откладывается. Две недели спустя переводчик капитана Маршалла пришел к
– Капитан ужасно сожалеет, что мы не можем сдержать обещание, но армия решила, что эти документы должны быть отправлены в Вашингтон.
Однажды, в середине мая, в восемь часов утра, маме приказали к девяти покинуть дом. В нем должно было быть расквартировано американское подразделение. Мама еще собирала вещи, а американские солдаты начали открывать ящики и шкафы и производить обыск. Многочисленные документы моего отца (черновики африканских заметок и выполненные от руки карты), находившиеся в то время на полках библиотеки, в письменном столе и в подвале, с тех пор никто не видел. Матери удалось только увезти на маленькой ручной тележке сундук с пленками отца, рукописью африканской кампании и существовавшего всего в трех экземплярах журнала боевых действий 7-й танковой дивизии во Франции в 1940 году.
Бумаги, спрятанные в других местах, постигла разная судьба.
На одной ферме на юго-западе Германии появились какие-то американцы, объявили, что они контрразведчики, и потребовали показать сундуки с архивом фельдмаршала Роммеля. К сожалению, некоторые из этих сундуков и ящиков уже втащили в дом из подвала, где они были замурованы. Американцы конфисковали ящик и сундук. В сундуке лежали документы, заметки и наброски отца времен Первой мировой войны – материал, который он использовал в своей книге «Пехота наступает». В ящике был отцовский полный комплект оборудования «Лейка» (фотоаппарат и двенадцать различных сопутствующих приспособлений), личные вещи и около 3000 сделанных отцом снимков. Особенно он гордился своими цветными фотографиями, некоторые он снял с определенным риском для жизни. Помнится, одна из них производила наиболее сильное впечатление – идущая в штыковую атаку австралийская пехота. Было несколько тысяч других фотографий, которые он собрал у военных репортеров и солдат в период с 1940 по 1944 год, некоторые он успел снабдить подписями.
За сундук и ящик американцы дали расписку. Но приехавшие позже и пытавшиеся помочь в возвращении ящиков американские офицеры, которым мы показали эту расписку, усомнились в том, что эти люди действительно исполняли официальные приказы. На этой ферме остался еще один ящик с личным дневником отца с 1940 по 1943 год, а также записи о французской кампании 1940 года и две коробки с картами. Владелец фермы, друг моего отца, несмотря на угрозы двух сотрудников корпуса контрразведки, отрицал, что у него есть еще какие бы то ни было материалы. Впоследствии он сделал все возможное, чтобы сохранить для нас хотя бы эти коробки. Тем не менее коробку с дневниками и французскими заметками отца 1940 года в его отсутствие украли с чердака. Вряд ли вор обрадовался, открыв коробку.
Тем временем на другой ферме расквартировались марокканские войска. Забивали скот и птицу, во дворе горел открытый огонь. Марокканцы несколько раз тщательно все обыскали. К счастью, никто из них и не подозревал, что за грудой пустых ящиков скрывается еще один подвал. Именно так документы в нем сохранились.
Бумаги, которые хранила для нас моя тетя, и те, что зарыли в руинах Штутгарта, тоже пережили крах Германии.
Когда матери пришлось покинуть свой дом, она нашла временное пристанище в маленькой комнате по соседству. Именно здесь она провела инвентаризацию оставшихся у нее материалов. Ящик, закопанный в саду в Херрлингене, выкопали и перенесли в другое место. Доставили ящики с фермы, с которой к тому времени ушли марокканские оккупанты. Таким образом, когда мать, в конце концов, нашла новое пристанище в школе Херрлингена, она взяла все материалы с собой.
Когда мать узнала, что против моего отца будет возбуждено дело о посмертной денацификации с целью конфискации его архива, она снова погрузила бумаги в маленькую ручную тележку и спрятала документы подальше от дома. К счастью, эти новые угрозы так и не материализовались, хотя мы слышали о случае, когда аналогичные документы, принадлежащие другому офицеру, были конфискованы.
Воодушевленный бригадным генералом Янгом и начинанием капитана Лиддел-Гарта отредактировать бумаги моего отца, я в конце концов начал собирать документы из различных тайников. Фактически удалось быстро перевести несколько отрывков и включить их в качестве приложения к биографии моего отца, которую написал бригадный генерал Янг и которая к тому времени уже была в печати.
Бывший начальник штаба моего отца генерал Шпайдель неоднократно пытался вернуть личные письма отца матери. Генерал Янг попросил генерала Эйзенхауэра ходатайствовать перед Вашингтоном об их возврате. Наконец, благодаря усилиям капитана Лиддел-Гарта и после долгих поисков по заданию Американского исторического отдела полковник Навроцки передал письма генералу Шпайделю. Выяснилось, что в Вашингтоне они хранились не под фамилией отца Роммель, а под его именем Эрвин, которым он часто эти письма подписывал. Некоторые из них до сих пор отсутствуют, в первую очередь относящиеся ко времени высадки союзников. Тем не менее некоторые другие касающиеся Нормандии документы матери впоследствии вернули.
С возвратом этих писем мы поняли, что вернули столько бумаг моего отца, сколько избегли уничтожения войной и рукой самого отца ради личной безопасности, и неизбежно следующего за войной мародерства.
От редактора
В основном записки Роммеля посвящены кампании в Северной Африке. Весь его рассказ напечатан в этом томе. Единственная часть истории, осветить которую ему помешала смерть, – это зимняя кампания 1941–1942 годов. Таким образом, эта глава написана генералом Байерляйном – в то время начальником штаба Африканского корпуса – с помощью заметок и писем Роммеля, а также его собственных знаний о взглядах Роммеля, полученных в результате очень тесного контакта. Собственный исключительный опыт и способности Байерляйна как «танкового командира» делают это дополнение еще интереснее.
Рассказ Роммеля о кампании 1940 года в целом чрезвычайно захватывающий, но в некоторых местах он делает отступления, чтобы рассказать о мелких деталях движения частей, а иногда в событиях дня нет ничего особенно интересного. Такие отрывки были вырезаны, как указано в тексте.
За месяцы своего пребывания в Италии, в течение 1943 года, Роммель не проводил никаких активных операций, но в его дневнике есть ряд показательных записей об итальянском государственном перевороте и усилиях по предотвращению перехода Италии на другую сторону. Манфред Роммель сплел эти отрывки из дневника и письма Роммеля того времени в короткую главу.
Роммель не дожил до написания рассказа о кампании в Нормандии, но он оставил много заметок и ряд других записей, в особенности о своих идеях и планах до высадки.
Генерал Байерляйн собрал их воедино, а также включил в эту главу письма Роммеля того периода.
В последней главе Манфред Роммель рассказывает историю смерти своего отца и напряженных недель, предшествовавших приезду палачей, прибывших исполнить приказ Гитлера.
Интерес и ценность этих глав и собственного повествования Роммеля значительно повышаются благодаря его письмам. Ибо они передают ход его мыслей в данный момент боевых действий и, таким образом, помимо живости, часто дают историческую проверку воспоминаемого рассказа в его последующем повествовании.