Бог Гнева
Шрифт:
— Это единственный способ быть принятым в клуб, — ворчит блондин, его голос приглушен. — В Братву.
Я обмениваюсь взглядом с Николаем. Эти Змеи не только наглеют, но и лгут молодым парням, шепчут обещания в их жаждущие уши и пользуются их юношеской, наполненной адреналином энергией, чтобы добраться до нас.
Это и умно, и глупо.
Неважно, сколько раз мы попадем в засаду. Они не только никогда не достанут нас, но и мы ответим в два раза сильнее.
Тем не менее, я приветствую эти усилия.
—
— И не прерывай чужие поездки. Это правило номер один, чтобы не попасть в списки дерьма мудаков. Я — мудак. И ты где-то в середине моего списка. Можно я его убью, Джер?
Парень уставился на меня выпученными глазами. Не на Николая. На меня.
Ублюдок умен и, вероятно, слышал, что я единственный, кто может держать его на поводке. Если бы я оставил его на произвол судьбы, Николай был бы уже заключенным в камере смертников. Или просто мертв.
— Мы обещали отпустить его, — говорю я, и парень кивает один раз.
— Я ничего такого не делал, это ты обещал.
Николай подносит горящий конец своей сигареты к глазам парня.
— Наглость этого ублюдка меня бесит, и я не могу это так оставить. Как тебя зовут?
— Илья Левицкий.
— Русский. Мне это нравится, но ты мне не нравишься, Илюша. Есть последние пожелания?
Илья не закрывает глаза и продолжает смотреть на горящий конец сигареты. Любой на этом острове или даже в Нью-Йорке знает о приступах безумия Николая. Если он сказал, что прожжет дырки там, где у тебя глаза, он это сделает.
Этот парень, должно быть, тоже знает об этом, но, хотя его тело дрожит, он не закрывает глаза.
Как раз в тот момент, когда огонь вот-вот коснется роговицы, я говорю:
— Нет.
Внимание Николая остается на Илье и выбранном им орудии причинения вреда.
— Почему, блядь, нет?
— Я дал ему слово.
— Твое слово — не мое. Отвали.
— Да. Ты обещал, Нико.
Я бью бейсбольной битой по его плечу, и он наконец смотрит на меня такими безумными глазами, что никакое насилие не сможет их удовлетворить.
Давным-давно, когда мы были детьми и Николай понял, насколько безумным он может стать, он попросил меня остановить его, когда он выйдет из-под контроля.
Когда его насилие начнет мешать ему думать.
Когда кровь — это все, что я вижу в его глазах.
Сейчас я этого не делаю, но он к этому идет.
— Могу я хотя бы побить его?
— Ты уже это сделал.
— О, черт возьми. Николай встает, но не раньше, чем бьет парня по ребрам.
Тот ворчит,
— Дети ,в наше время, такие тупые, — Николай качает головой.
— Ты имеешь в виду себя, девятнадцатилетний ребенок?
— Да пошел ты. Мне скоро будет двадцать, — Николай бросает окурок сигареты на землю и наступает на него, затем поднимает свой байк, который он практически бросил и врезался в дерево.
Выпрямив его, он опирается на него локтем и нащупывает в кармане еще одну сигарету.
— Что мы будем делать с этими тараканами?
— Пусть гноятся.
Я запрыгиваю на свой байк. Езда, предпочтительно в одиночестве, — единственное, что я люблю делать для себя. Никаких обязанностей или ожиданий — только я и ветер.
— Разве с ними не станет труднее справиться, когда они размножатся?
— Наоборот. Мы сможем их уничтожить, когда они соберутся в одном месте.
Медленная ухмылка растягивает его губы.
— Я знал, что ты мой любимчик. Когда мы начнем?
— Терпение, Нико.
— Этому слову не место в моем ограниченном словарном запасе.
Как будто я не знаю.
Вот почему я намеренно держу Николая как можно дальше от стратегического планирования. По крайней мере, пока не начнутся реальные действия.
Мы оба принадлежим к Русской Братве в Нью-Йорке. Наши родители — нынешние лидеры, и ожидается, что однажды мы займем их позиции.
Когда этот день наступит, мы с Николаем будем поддерживать друг друга, как мы это делаем сейчас.
Я не хочу делать из него врага, иначе он убьет одного из нас в мгновение ока. А если он будет жаждать крови, то никто не сможет вытащить его из этого состояния.
— Должны ли мы сообщить об этом в штаб? — спросил он.
В штаб, то есть его родителям или моему отцу. Если они узнают, что Змеи, чьи лидеры — отпрыски мужчин, которые сидят с ними за столом внутреннего круга, охотятся за нами, они не оставят это без внимания.
Это может даже перерасти во внутреннюю войну. А нет более эффективного способа разрушить сильную организацию, чем внутренний конфликт.
Змеи знают это так же хорошо, как и мы, но им, видимо, наплевать, пока они получают то, что хотят.
А хотят они устранить меня и Николая до того, как мы унаследуем свои должности по праву рождения.
Что может быть лучше, чем устранить другого лидера? Сделать это до того, как он полностью войдет во власть.
— Зачем впутывать наших людей, если мы можем позаботиться о них сами? — я бросаю Нико шлем, упавший рядом со мной, и он ловит его с широкой ухмылкой, прежде чем надеть.