«Бог, король и дамы!»
Шрифт:
— Да, ладно тебе, Анри, — решил утешить кузена граф де Лош. — Это же не навечно. Меня всего неделю не будет.
— Я ее величество попрошу… — мальчик сорвался было с места, но Жорж-Мишель перехватил кузена.
— Нет, Анри, мадам Екатерина права, — внушительно произнес он. — Я должен был предупредить своих дворян или хотя бы слуг. Так что не горюй — через неделю встретимся.
— Мы к тебе приедем… вместе с Анжу… Я тебе слово…
— Не надо! — Жорж-Мишель торопливо зажал мальчику рот. — Дворянин не должен давать слово, не подумав, сможет ли его выполнить, — с самым строгим видом повторил шевалье наставления господина де Броссара. — Ну, подумай, Анри, что, если ее величество не разрешит тебе меня навестить? Получится, будто ты нарушил слово. А ведь ты не простой дворянин — ты принц. Уж если мы, принцы, не будем придерживаться законов чести, что тогда ждать от простых людей?
Воспитатель Генриха де Бурбона одобрительно кивнул, а Генрих вытер кулаком глаза и ткнулся носом в куртку двоюродного брата. Граф де Лош осторожно отстранил от себя мальчишку, повернулся к Нанси.
— Господин лейтенант, я готов.
Купаясь во взглядах окружающих — одобрительных у одних, удивленных у других — Жорж-Мишель поднялся в седло с такой легкостью и таким довольным видом, будто отправлялся на прогулку. С каждым мгновением, с каждым словом и жестом граф де Лош нравился себе все больше и больше.
Маленький Бурбон принялся махать вслед кузену. Жорж-Мишель обернулся:
— И передай от меня привет Генрихам! — крикнул шевалье и проехал в ворота Лувра.
Глава 11
Как трудно найти в Париже человека, особенно если его там нет
Весть о том, что по приказу графа де Лош господа де Ликур и д'Англере разыскивают шевалье де Ландеронда, облетела королевскую резиденцию в мгновение ока, и обитатели королевского дворца с удовольствием принялись гадать, что заставило кузена и друга дофина ополчиться на дворянина из Анжу.
Как это часто бывает, среди придворных получили хождение три версии случившегося. Как утверждали некоторые близкие к Лорренам лица, шевалье де Ландеронд пытался покуситься на жизнь графа де Лош, что и заставило молодого человека покинуть Париж. Как утверждали те же лица, мадам Екатерина была настолько обеспокоена безопасностью племянника, что даже спрятала его на время в Венсенн. Иначе чем еще можно было объяснить тот факт, что в крепость графа сопровождал лейтенант де Нанси, а не простой корнет?
Другой версией — особенно распространенной среди фрейлин — стала история о том, как Ландеронд отбил у Жоржа-Мишеля красотку. На честь быть причиной раздора между графом и шевалье претендовало сразу пять фрейлин, и все пятеро искренне недоумевали, какое наваждение на них нашло, что они хотя бы на миг могли предпочесть очаровательному Жоржу противного Эжена. Правда, после некоторых раздумий красотки смогли найти себе оправдание. Уж если граф де Лош оставил их на целую неделю, погрузив в тоску и печаль, не удивительно, что они нуждались в утешении. Однако оправдания фрейлин ничуть не уменьшали негодования красоток по отношению к шевалье, посмевшему столь коварно воспользоваться отсутствием соперника. Девицы из кожи вон лезли, стараясь помочь Ланглере и Ликуру в их тяжких трудах. Все-таки людей графа де Лош фрейлины любили почти так же сильно как и самого графа. Ланглере славился галантностью и шутками, а шевалье де Ликур умением подбирать для дам ленточки, кружева и перья, изысканные ткани и украшения, а также во всех подробностях рассказывать о вкусах и пристрастиях того или иного юного шевалье.
Лишь в одном дамы досадовали на дворян Жоржа-Мишеля — в их упорном нежелании объяснять, почему граф мог покинуть их на целых семь дней. К счастью на помощь любопытным была явлена третья версия случившегося, чем-то схожая со второй. Как уверяли королевские лакеи, граф де Лош целую неделю наслаждался тихой любовью с какой-то хорошенькой горожанкой. К несчастью, рассказывали лакеи, в разгар идиллии в Париже объявился простофиля-муж и вместо того, чтобы как все благородные люди послать сопернику вызов, не нашел ничего лучшего, как подать на графа де Лош жалобу в парижский суд.
Последняя версия казалась придворным тем более убедительной, что ее — по крайней мере, частично — поддерживал лейтенант де Нанси. К тому же в парижском суде ежемесячно скапливалось не менее десятка жалоб на придворных, хотя ни одна из них не имела отношения к Жоржу-Мишелю. Господа лишь расходились во мнении, что именно в этом маленьком приключении могло поссорить графа де Лош и простого шевалье. Одни уверяли, будто в печали вернувшись из города, его сиятельство обнаружил в спальне одной из своих красоток нахального анжуйца, другие — что шевалье успел наставить Жоржу-Мишелю рога еще в Париже.
Как утверждали последние, однажды Ландеронд отправился развлекаться в город и, как водится среди придворных, развлекался тем, что подставлял ногу почтенным горожанам, срывал с них плащи, а с их жен чепчики. Само по себе подобное развлечение не казалось обитателям Лувра чем-то предосудительным, плохо было то, что шевалье посмел покуситься на милашку графа де Лош, публично сорвав с нее пару поцелуев. Как и всякий благородный дворянин, Жорж-Мишель не мог более дарить своей благосклонностью недостойную, однако и спускать Ландеронду оскорбление также не собирался. Тем более что глупый муж подал в суд жалобу не на шевалье де Ландеронда, что было бы естественно, а на его сиятельство графа де Лош.
В общем, негодование придворных на поведение шевалье из Анжу было столь велико, что даже если бы граф де Лош не вознамерился разыскивать предполагаемого обидчика по всему Парижу, у бедолаги не было бы шанса остаться при дворе. К счастью для себя, Эжен вовремя узнал о розысках его сиятельства и поспешил скрыться. Шевалье не знал, что и думать о загадочных приключениях графа в Париже, и боялся даже предполагать, что сталось с Себастьеном Мало. Скорее всего, размышлял шевалье, бедняга гниет в какой-либо канаве, а составлять ему компанию Эжен не хотел. Шевалье видел лишь один выход из трудной ситуации, но когда попытался обратиться за помощью к адмиралу де Колиньи, ответ Шатильона был таков, что Эжен в ужасе вообразил, будто совершил последнюю ошибку в своей жизни.
Благородный Гаспар пережил немало отвратительных мгновений благодаря самодеятельности Польтро де Мере, и теперь не имел ни малейшего желания втягиваться в новые распри с семейством Лорренов из-за очередного услужливого идиота. К тому же Колиньи не мог взять в толк, почему расправу над лотарингцами Ландеронд начал с безобидного мальчишки, приходящегося к тому же родным племянником Жанне д'Альбре. Как следует побушевав и с трудом успокоившись, адмирал все же счел, что подобная преданность заслуживает награды, и потому решил сохранить незадачливому прихлебателю жизнь.