Бог не Желает
Шрифт:
Первый гость - мужчина, судя по широко расставленным кривым ногам - уже был шагах в тридцати справа, у края насыпи. Застыл там, озираясь. Остальные тоже остановились, сохраняя дистанцию.
Первый полез на вал, низко пригнувшись на вершине. Залег. Отлично проделано, решила Водичка.
Быстрое движение, и он оказался на этой стороне.
Водичка проследила за остальными, и последний теперь был виден лучше. Наверняка маг, играющий гранями Мокра. А может, он не знает, что такое Мокра. Она поняла, что он работает с Коротышом, аспектированной
Может, Корень, может, Костяшки. Земля не отзывается, значит, Костяшки. Ах! Теперь она понимала.
– Неудача, - шепнула женщина.
– Он играет Черепом. Ох, бедный Бенжер!
Что же, они все оказались за валом, крались в город. Там полно тенистых переулков, пустых улиц, зловещей тишины. Они явно ободрятся, почему нет? Ни криков тревоги, ни патрулей.
Разумеется, Бенжера так просто не найти. Даже в обычных обстоятельствах. Это же не поселок, не деревня с кучкой домов на обочине дороги. Бенжер может быть где угодно. В любой комнате. Нет, его найти нелегко.
Если он не захочет быть найденным.
Магия Черепа! Это было умно. Мало усилий. Бенжер даже не заподозрит. Бросит чары, выйдет плохо. Выругается и бросит снова. Снова и снова. Он потеет и бранится и вот - ох, что это вонзилось в грудь? Неужели нож? Бенжер умирает.
Бедный, бедный Бенжер.
Она встала, потянулась. Открыла Эмурланн и скользнула в садок. Призрачный, то-ли-здесь-то-ли-нет лагерь наемников простерся перед ней. Мерцание магии там и тут, ничего особенного, ничего активного. Водичка сосредоточилась и поняла, что в Эмурланне здесь идет покатый склон - почти как во внешнем мире. Хорошо.
Она двинулась в сердце лагеря.
Оруле сделал жест, присев у угла. Вист подошел, чуть не задев Рейли и Понти, переулок был узким. Встал над правым плечом Оруле.
– Чего?
– Кажется, я что-то заметил.
– Где?
– В открытой двери напротив. Это что, булочная? Тень метнулась через порог.
Вист задумался. Инстинкт его не подвел. Всё слишком просто. Их как бы приглашают. Персты холодного пота вновь коснулись кожи.
– Нам бросают наживку. Спорить готов, за нами сейчас следят.
Оруле тихо выругался.
– Слушай. Ты чуешь магию?
– Иногда. Небрежную. Пассивную. Зачарованные места. Но мага, который желает скрыться - такого непросто заметить. Думаю, пора менять план.
– Он чуть отошел, потянув и Оруле. Они стояли в самой густой тени, женщины на другом углу.
– Думаю, за нами следили. Но здесь не может быть много способных на такое. Предлагаю разделиться.
Оруле тихо фыркнул.
– В доме демон. Скорее разделяемся.
Вист недоуменно поглядел на него.
– Один из нас обязательно должен найти цель. И тебе будет легче, Оруле. С твоей пылью отатарала. Держись от меня подальше, буду признателен. Мы сами станем приманками. Станем заметными.
– Если следят четверо, мы обречены, - заметила Понти.
Вист покачал головой: - Мы насчитали у них не более двоих
Понти повернулась к Рейли.
– Последняя ночь нашей жизни.
– Так покажи себя, - отозвалась Рейли.
– И беги, но не стряхивая хвоста. Дадим Оруле и Висту время. Пойдем туда, где нас не ждут. Пусть они гоняются за нами, а мы устраиваем засаду.
Вист был впечатлен. Она оказалась смелой.
– Здравая мысль.
– Как скажешь, - буркнула Понти.
– Итак, вперед по переулку, - сказал Вист.
– Затем двое налево, двое направо. Затем один отстает. Так, чтобы нас не видели всех сразу. Рейли, со мной. Понти с Оруле - если полетит пыль, твои андийские чары могут выстоять. Ну, пошли.
По лагерю наемников тянулись огромные собачьи следы, хотя никто из них об этом не знал: псы шли через Тень. Водичка помедлила, присев у следа. Похоже, проклятые Гончие вездесущи. Вечно вынюхиваются, вечно охотятся, вечно готовы оторвать голову бедной женщине.
Она подозревала, что если бы, знаете, кто-нибудь потрудился понять их. Даже поиграть с ними. Бросить им палку или две. Да, всё было бы хорошо. Можно было бы подружиться. А вместо этого летающие кишки, брызги крови и треск костей. Наверняка бедные Гончие просто одиноки.
Она поискала глазами палку, просто на случай, но тут были лишь колья палаток. Вполне прочные в реальном мире, но сейчас более походившие на струйки дыма. Если скользнет назад, успеет схватить один.
Каламбур был особенно дурной, помнила она. Кто же вытащил нож? Тяжеловес из Первого взвода. Ручеек? Это был Ручеек? Да, вылетел из кресла, заставив его кувыркаться, прыгнул на стол, роняя кружки. Блеснул огромный нож. И там был Голенище, такой тупой и наглый, лицо самодовольное - как всегда у шутников - внезапно залитое выражением слепого ужаса.
Вопли, крики, погром. Чертова пьянка. Голенище шарит руками, пытаясь заползти под стол, между ножками. Блеет и вопит. Ручеек напирает лавиной, мебель летит, ножки лопаются, всюду щепки, пролитый эль и катящиеся горшки. Нож ударяет вниз, вниз, но каждый раз Голенище ухитряется избежать касания, в последний миг.
Пока не получилось иначе.
– Бедный Голенище, - шепнула она. Хуже всего, что она не может вспомнить сам каламбур. Наверняка серьезно тупой. Из самых худших. Тот, что сдирает кожу с мозга, если на мозгах бывает кожа. Каламбур столь дурной, что Ручеек брякнулся на пол, весь в крови и совсем мертвый, и алый нож выпал из безжизненной руки.
Что за ночь! Не удивительно, что почти никто не хочет говорить. Как и о том, что случилось с Первым через несколько ночей. Водичка делала вид, что ничего не знает. Что даже не была там. Так легче. Как сказал Бенжер, тайна гибели Первого взвода была полезна, она исцеляла блуждающие умы, коих среди морпехов полно.