Бог Разрушения
Шрифт:
Лэндон отпускает мое плечо и протягивает руку к моему лицу. Я напрягаюсь, мое тело готовится сражаться, выцарапать ему глаза и выпить его мозг через глазницы, если он хотя бы ударит меня…
Он гладит меня по щеке, и я замираю, все мои убийственные мысли внезапно прекращаются.
У меня перехватывает дыхание, а губы приоткрываются.
Это, пожалуй, последнее, что я ожидала от психопата.
Его длинные, худые пальцы скользят от моего лба к бровям, по ресницам, затем касаются переносицы. Пока я смотрю с совершенно
Каждый штрих оставляет после себя пылающий огонь. Нет, это лавина покалывания, мурашек по коже и сдерживаемой эйфории.
Подобно слепому, пытающемуся разглядеть чьи-то черты, он задерживается и нежно гладит. Даже слишком нежно.
Мои мысли рассеиваются, когда он проводит пальцами по моей верхней губе, его средний палец скользит вниз по моему Луку Купидона, затем перемещается к нижней губе. На этот раз его большой палец надавливает на плоть с захватывающей дух твердостью.
Я очарована, абсолютно ошеломлена открывшимся передо мной зрелищем и переполняющими меня чувствами.
Я словно перенеслась в другое измерение, где все причудливо, а малейшее прикосновение вызывает бурную реакцию.
— Потрясающая, — его глубокий голос, звучащий как мрачные колыбельные, еще больше связывает меня с чуждыми чувствами.
Я ничем не отличаюсь от мухи, попавшей в паутину паука, полностью парализованной, поскольку жизнь высасывается из моих конечностей.
— Пять из пяти, — шепчет он словами, которые не должны так ослаблять меня. — Как и ожидалось от моей маленькой музы.
Он проводит ладонью по моему горлу. Прикосновение интимное, будто он исследует мою кожу, и потрясающе стимулирующее. Его пальцы цепляются за кожаное колье, и он использует его, чтобы притянуть меня вплотную к себе.
Мне приходится отодвинуть фраппучино в сторону, иначе он раздавит его между нами.
Хитрая ухмылка приподнимает его греховно великолепные губы, когда он играет с тканью, его пальцы скользят по моей коже, как будто он имеет на это полное право.
Как будто он заклеймил меня в другой жизни и теперь забирает обратно.
— Я знал, что в тебе есть дикая сторона. Скажи мне. Тебе нравится, когда тебя душат, пока член проникает в твою насквозь мокрую киску? Или ты предпочитаешь, чтобы член душил твою хорошенькую маленькую глотку и наполнял ее спермой?
Его грубые слова, произнесенные в самой изысканной манере, вырывают меня из наркотического оцепенения.
И нет ничего хуже осознания того, что другая часть моего тела оплакивает потерю этой дымки. Должно быть, со мной что-то не так. Как я могла оставаться такой неподвижной, когда он прикасался ко мне с чувственностью любовника?
Я отталкиваюсь от него свободной рукой, мое лицо пылает, а в голове крутятся тысячи проклятий, которые я могу использовать, чтобы отправить его
Мои попытки освободиться только бесконечно забавляют его. Поэтому я царапаю его по руке, но это не стирает провокационную ухмылку с его лица.
Лэндон отпускает меня, но не отходит.
— Боже, боже. Ты должна быть безобидной крошечной мышкой, но ты быстро превращаешься в котенка с когтями. Такая дерзкая малышка.
Я прижимаю фраппучино к груди и показываю:
— Я не малышка, ты, придурковатый псих. Иди нахуй.
— Неприличные слова не помешают мне называть тебя малышкой. И я бы предпочел трахнуть кого-то вместо себя.
Мои губы приоткрываются.
Нет. Он не мог понять каждого слова. Это просто невозможно.
Этот придурок не мог…
— Удивлена, что я говорю на ASL? — он ухмыляется. — Я подумал, что лучше общаться так, чем строчить в заметках твоего телефона всякий раз, когда ты готова разразиться проклятиями. Теперь я понимаю все, а не только «иди нахуй».
— Как? — я показываю, сбитая с толку.
— Так случилось, что я гений. Всегда пожалуйста.
— Я не благодарила тебя, придурок.
— А следовало бы. Опять же, где твои манеры?
— Это ты говоришь мне о хороших манерах, когда у самого есть склонность загонять людей в угол, как у отморозка?
— Я предпочитаю слово наблюдателя.
Я усмехаюсь, моя грудь почти разрывается от наглости этого проклятого человека.
— Прогуляешься со мной? — он спрашивает, как какой-нибудь средневековый джентльмен, которым определенно не является.
Я вздергиваю подбородок.
— Ты ожидаешь, что я скажу «да»?
— Нет, именно поэтому я вежливо спросил. Следующий раз будет не таким вежливым, поэтому я предлагаю тебе принять предложение, пока оно действует.
— Пошел нахуй.
— Как я уже упоминал, я предпочитаю дырки, Мия. Не забывай. В любом случае, мы переходим ко второму этапу, — его голос понижается. — Пойдем со мной, или я попрошу Майю вместо этого.
Мой позвоночник дергается.
— Ее сегодняшние занятия закончились и, вероятно, она фотографируется для социальных сетей в Pin Cafe, где проводит время. Полагаю, если я пойду туда, то найду ее через пятнадцать минут. Стоит ли мне так и сделать?
— Я перережу тебе горло, прежде чем ты заговоришь с ней.
— Ты имеешь в виду, погуляю с ней.
— Прекрати.
Он выпрямляется, пожирая взглядом горизонт и мой воздух.
— Есть только один способ прекратить это, и как я уже сказал несколько минут назад, если ты, блять, пойдешь со мной.