Бог Солнца в поисках... суррогатной матери
Шрифт:
— Мои извинения, Богиня Солнца, этого больше не повторится.
Мне действительно начал нравиться Зак.
— Я обращаюсь к «Приказу о действии». И начну с того, как спасти мою маму. — Затем до меня дошло. — Разве Эмма не говорила, что было больше Пиел, но вы просто не можете найти их?
Все быстро пришли к одному и тому же выводу: Мааскаб должно быть спрятали их в другом измерении.
— Ну и как мы туда попадем? — спросила я.
Боги переглянулись, а затем заговорила Фейт.
— Наши вампиры войдут. Вот почему наши армии должен возглавлять Никколо. Такова…
Дайте
— Судьба, — закончила она.
Эй, эти боги на самом деле были довольно предсказуемы.
Затем Фейт добавила:
— Если источник черного нефрита позволяет Мааскабу стабилизироваться внутри измерения, то мы можем предположить, что то же самое будет и с вампирами.
— Почему боги не могут войти? — спросила я.
— При обычных обстоятельствах наша энергия слишком плотная, чтобы пройти сквозь пространство, — ответил Гай.
— Но ты сказал, что делал это раньше? — спорила я.
— Да, — ответил Гай, — и, учитывая высокую концентрацию нефрита, я надеюсь, что снова смогу это сделать. Вот почему я пойду с Никколо, если это возможно. Мы используем армию вампиров, чтобы освободить заключенных и увести от Мааскабов. Учбены и остальные боги будут ждать за пределами зон, где часто создают порталы.
Ох, черт. Звучит, как отличный план для меня.
— Я тоже пойду.
«Нет. Не пойдешь», — возразил Кинич.
— При всем уважении, но я тебя не спрашивала.
«Когда встреча закончится, мы наш спор уладим».
Я задержала дыхание, а потом выдохнула.
И повернулась к Габрану.
— Могу ли я закончить саммит? Похоже, у нас появился план атаки.
— Еще одна повестка, — громко сказала Фейт, перекрикивая шум в комнате.
Я посмотрела вниз на волшебный планшет.
— О, да. Кинич.
Мы должны были обсудить его и моё положение. Фейт встала, и я заметила, что золотая отделка вдоль декольте и золотые, шнурки белых мокасин, завязанные до колен, соответствовали цвету ее волос. Броско.
— Пенелопа, — сказала она, — ты и Кинич совершили Обряд Верности и Защиты.
Куда она клонит?
— Да.
— Ты еще не пыталась разорвать связь? — спросила она.
— Разорвать связь? — переспросила я. — Нет. Зачем?
— Я считаю, что когда Мааскаб бросил кувшин в бассейн — кувшин, должен был обездвижить Кинича, чтобы Мааскаб смог добраться до тебя — а свет Кинича отделился от тела, покидая бренную оболочку. Но его бессмертная сущность не вернулась к сеноту, как можно было бы ожидать. Вместо этого, он был втянут в тебя. Возможно, потому что он прочитал молитву в тот момент, когда его свет покидал тело. Возможно, Мааскаб каким-то образом наложил чары на кувшин. Кто знает? Но, тем не менее, решение понятно. Вы должны разорвать связь. — Почему мне кажется, что в этом есть смысл и, что это так просто, что кто-то, даже я, должен был предположить это раньше? Она добавила: - Это освободит его бессмертную сущность и божественный свет, чтобы продолжить путешествие… возможно, он вернётся в человеческое тело. Или, может быть, в сенот.
Гай посмотрел на Фейт.
— А если ты ошибаешься? Мы ничего не знаем о магии Мааскаба, которая является причиной этого хаоса.
Она пожала плечами.
— Я судьба. А значит, никогда не ошибаюсь. А если и ошибаюсь, значит, тому и быть. Следовательно, я не ошибаюсь.
Не закатывай глаза. Не закатывай глаза.
— Эй, вопросик, — сухо добавила я, — а почему бы об этом не упомянуть раньше?
И снова она пожала плечами.
— Потому что судьба не была готова разговаривать.
Ударь ее. Ударь ее.
— Кинич, что думаешь? Я имею в виду, разрыв связи звучит опасно, — сказала я.
Прошло несколько минут.
«Да. То, что Мааскаб сотворил со мной и моей человеческой оболочкой — совершенно другая магия. Но у меня нет выбора. Мы не можем так существовать — две души в одном теле, и я готов к любому исходу. Ты разорвешь связь».
Глава 32
Спустя час после встречи, так и не сумев сложить кусочки эмоциональной головоломки, я стояла и пялилась на спящего Кинича. Я погладила его золотисто-каштановые локоны. Казалось, они светились, как заманчивое полуденное солнце, льющееся в окно. Я злилась из-за того, что он сказал про Пиел, но поражена тем, что он выбрал свою роль, а не наши чувства. И его слова, что ничего не может поделать с этим, ничего для меня не значат.
А всё равно больно. Полагаю, часть меня, ошибочно, поверила, что его чувства ко мне — какими бы они ни были — будут сильнее божественных инстинктов или багажа в семьдесят тысяч лет, который включал в себя веру, что мы никогда не сможем с этим справиться.
Но его чувств ко мне недостаточно. Недостаточно… меня. На самом деле, он хотел рискнуть всем, лишь бы разделить нас. И правда в том, что я боялась опять остаться одной. У меня нет сил, чтобы выжить в этом новом мире, в который меня втянули.
Я стянула красную повязку и пригладила, теперь уже короткие, волосы. Как ни странно, но я скучала по ним. А ещё по маме, своей жизни и дурацким волосам. И я буду скучать по Киничу, находящемуся так близко со мной. Он был частью меня, и мне нравилось это. Даже слишком. Я все поглядывала на большие стеклянные двери, выходящие во внутренний дворик и бескрайние просторы пустыни.
— Тебе должно быть ненавистно застрять внутри ничтожной Пиел, — пробормотала я себе под нос.
«Нет, Пенелопа. Как ты можешь такое говорить после всего, что произошло между нами?»
— Как могу? — прошептала я.
«Я говорил тебе раньше, что мои чувства к тебе… сложные».
— Тьфу! Что это значит, Кинич?
«Как уже говорил, я не способен дать тебе то, что ты заслуживаешь и в чём нуждаешься, потому что мои личные нужды всегда будут на втором плане. Их затмевает защита человеческой расы — расы, которая включает и тебя».
По какой-то причине образ сирот из его альбома всплыл в сознании. Мы никогда не говорили о них — в конце концов, я рылась в его вещах (упс) — но человек не будет совершать такие добрые поступки, не отдавая всего себя делу, хотя уверял, что не может так. Нет, в этом мире не было никого сознательнее Кинича. Так в чём настоящая причина?