Бог Войны
Шрифт:
— Всё словно как-то не так, — сказал я.
— Судьба, — сказал Финан. — Судьба, вот ведь сука.
Мы притаились в высокой траве и наблюдали, как из-под копыт жеребца нашего разведчика поднимается пыль.
— Ему бы скакать по обочине дороги, — произнёс Финан. — Там нет пыли.
Разведчик, в котором я узнал Осви, свернул с дороги и начал долгий подъём к вершине холма, где лежали мы.
— Уверен насчёт дракона? — спросил я Финана.
— Такую здоровую тварь ни с чем не спутать, — отозвался он. — Пришёл
— И та звезда падала с севера на юг, — добавил мой сын и полез под рубаху, дотронуться до креста. Мой сын — христианин.
Пыль на дороге опять улеглась. Враг приближался, вот только я не был уверен, кто он, мой враг. Я знал одно — сегодня я должен вступить в бой с королём, что идёт к нам с юга. И это казалось неправильным, поскольку звезда и дракон сказали, что зло придёт с севера.
Мы все ищем знамения. Даже христиане высматривают в этом мире знаки. Мы следим за полётом птиц, опасаемся падающих ветвей и рассматриваем узоры от ветра на воде. У нас перехватывает дыхание от лисьего тявканья, мы дотрагиваемся до своих амулетов, когда рвётся струна на арфе, однако знамения трудно истолковать, если боги не пожелают сделать их ясными. Но три ночи назад в Беббанбурге боги дали нам знак, яснее которого не бывает.
Зло явится с севера.
Дракон пролетел по ночному небу над Беббанбургом. Я сам его не видел, зато видел Финан, а я верю Финану. Он говорил, что зверь был огромный, шкура — как чеканное серебро, глаза горели раскаленными углями, широкие крылья скрывали звёзды. И каждый взмах его чудовищных крыльев вызывал рябь на море, как порыв ветра в безветренный день. Зверь повернул голову в сторону Беббанбурга, и Финан подумал, что сейчас на крепость изрыгнётся огонь, но огромные крылья опять неспешно взмахнули, далеко внизу содрогнулось море, и дракон полетел на юг.
— И звезда прошлой ночью упала, — сказал отец Кутберт. — Мехраса видела.
Отец Кутберт — беббанбургский священник. Он был слеп и женат на Мехрасе, чужеземной темнокожей девушке, которую много лет назад мы спасли из лап работорговца в Лундене. Я зову её девушкой по привычке, но конечно, теперь она женщина средних лет. Впрочем, все мы стареем.
— Звезда падала с севера на юг, — повторил отец Кутберт.
— И дракон летел с севера, — добавил Финан.
Я молчал. Бенедетта приникла к моему плечу. Она тоже ничего не сказала, но её рука крепче сжала мою.
— Знамения и чудеса, — заключил отец Кутберт. — Грядёт что-то страшное.
Он перекрестился.
В тот ранний вечер в начале лета мы сидели перед большим беббанбургским домом, над крышей летали ласточки, внизу, под восточными бастионами, беспрестанно накатывали на берег длинные волны. Я думал о том, что они, бесконечно вздымаясь и опадая, задают ритм нашей жизни. Я родился под шум этих волн, под этот звук я умру. Я коснулся
— Что-то страшное, — повторил отец Кутберт, — и оно придёт с севера.
Или, может быть, дракон и падающая звезда предвещали мне смерть? Я опять дотронулся до молота. Я ещё могу скакать на коне, могу держать щит и махать мечом, но к концу дня боль в суставах напоминает, что я стар.
Я прервал молчание:
— Худшее в смерти — не узнать, что случится дальше.
Некоторое время никто ничего не говорил, потом Бенедетта снова сжала мне руку.
— Глупец, — нежно сказала она.
— И всегда был таким, — вставил Финан.
— А вдруг можно и из Вальхаллы увидать, что случится дальше? — предположил отец Кутберт. Христианскому священнику не положено верить в Вальхаллу, но он давно выучился мне потакать. — Или, может, присоединишься к Римской церкви, а, господин? — лукаво улыбнулся он. — Уверяю тебя, с небес ты сможешь наблюдать за землёй.
— Сколько ни старался меня обратить, — сказал я, — ты ни разу не обещал мне на небесах эля.
— Неужели я забыл про это упомянуть? — опять улыбнулся он.
— На небесах непременно будет вино, — заметила Бенедетта. — Хорошее вино из Италии.
Её слова были встречены молчанием. Никто из нас вино не любил.
— Я слышал, король Хивел уехал в Италию, — после паузы произнёс мой сын. — Или, может быть, собирался уехать?
— В Рим? — спросил Финан.
— Так говорят.
— Я хотел бы поехать в Рим, — мечтательно произнёс отец Кутберт.
— Ничего в том Риме хорошего нет, — насмешливо отозвалась Бенедетта. — Одни только руины да крысы.
— И Святой Отец, — почтительно добавил отец Кутберт.
Ему снова никто не ответил. Король Дифеда Хивел мне нравился. Если он решил, что ехать в Рим безопасно, значит, между его валлийцами и саксами Мерсии сейчас мир, и там нет никаких проблем. Но дракон пришел не с юга, не с запада, он явился с севера.
— Скотты, — сказал я.
— Слишком заняты, воюя с норвежцами, — отмёл моё предположение Финан.
— И занимаясь набегами в Камбрию, — с горечью вставил мой сын.
— И к тому же, Константин уже стар, — добавил отец Кутберт.
— Все мы стары, — произнёс я.
— А ещё Константин предпочитает строить монастыри, а не воевать, — продолжал отец Кутберт.
Я не слишком этому верил. Константин — король скоттов, и мне нравилось с ним встречаться — он человек мудрый и утончённый. Но я ему не доверял. Ни один нортумбриец не верит скоттам, как и у скоттов нет доверия к нортумбрийцам.
— Это никогда не закончится, — вздохнул я.
— Что? — спросила Бенедетта.
— Война. Проблемы.
— Будь все мы христианами... — завёл свою песню отец Кутберт.