Бог войны
Шрифт:
— Она будет всегда при тебе. Просто скинь руку за спину, и она тут же появится, уже повернутая в нужном направлении и готовая обратить твоего врага в камень.
— Но как это действует?
— Волшебным образом. И вот что еще ты должен знать: Медуза мертва, а значит, не так могущественна.
— Люди не обратятся в камень?
— Еще как обратятся. Но ненадолго.
Кратос смотрел на Афродиту в упор, ожидая полного разъяснения.
— У тебя будет десять секунд. И что бы ты ни делал, не потеряй ее. — Богиня любви внимательно посмотрела на него и добавила: —
В мгновение ока Афродита выросла до небес, и казалось, что она волосами касается луны. Когда богиня снова заговорила, ее голос звенел, как бронзовый колокол.
— Обездвиживай и сокрушай своих врагов взглядом Медузы. Ступай, Кратос. Вперед, во имя Олимпа!
Не успел спартанец открыть рот, как вновь оказался в Афинах. По-прежнему над Акрополем высилась фигура Ареса, который разбрасывал во все стороны горючие снаряды величиной с дом.
Оглядевшись, Кратос сообразил, что вернулся в тот же тихий квартал, из которого Афродита его забрала, — позади Акрополя, вдали от храма Афины, а значит, и от оракула.
Он опустил голову и пустился бежать. Он несся, как лев, преследующий косулю, быстрый, как сокол, неутомимый, как ветер. Вперед! Так много времени потеряно, и на что? На силу, в которой спартанец не нуждался, силу, которая не поможет ни отыскать оракула, ни сокрушить бога войны. Если бы Афродита действительно хотела быть полезной, она бы доставила его прямо к дверям храма Афины и посадила жрицу ему на колени.
Ох уж эти боги, до чего же он устал от их игр. Когда Арес будет повержен — больше никаких олимпийцев с их безумными поручениями.
И больше никаких кошмаров ни во сне, ни наяву. Никогда.
Глава девятая
По склонам Акрополя сползал дым — черная плотная туча, в которой задыхался весь Парфенон и спирало дух у Кратоса. Толстые доспехи, снятые с живых мертвецов, защищали его от убийственного жара и закрывали обожженную Аресом спину, но дышать не помогали. Спартанец вынужден был повернуть назад, чтобы поискать другой путь на вершину.
В ту часть города, где он находился теперь, не попал ни один огненный снаряд, зато здесь уже скопилось немало отрядов Ареса, состоящих из чудовищ всех мастей: минотавров с кентаврами в качестве кавалерии, циклопов вместо тяжелой пехоты, лучников-мертвецов, легионеров, гарпий, привидений… А это еще кто?
Существа были похожи на уродливых женщин, и не просто уродливых: вместо ног длинный змеиный хвост, голову венчает шевелюра из живых змей, а из глаз бьют яркие зеленые лучи. Судя по всему, смерть царицы выгнала всех горгон на битву.
Каждый грек знал, что есть всего три горгоны: Стено, Эвриала и, конечно же, недавно погибшая Медуза. Тем не менее Кратосу встретилось уже с десяток отвратительных созданий, и он не сомневался, что по городу их разгуливает еще больше. Убивая горгон, он бы несколько утолил свой гнев и ненадолго отвлекся от кошмаров,
Кратос нырнул в переулок и вскарабкался на бочку с дождевой водой, чтобы оттуда прыгнуть на балкон и, миновав пару этажей, оказаться на крыше.
Афины пылали.
Весь город, за исключением нескольких окрестных кварталов, был охвачен огнем. То тут, то там сквозь дым проступали очертания Длинных стен. Яркие вспышки, время от времени бросавшие отблеск на обнаженное оружие, говорили о том, что афиняне по-прежнему кладут жизни в бессмысленной попытке удержать стену, которая уже не защищала город.
«Впрочем, — рассуждал Кратос, — каждый находит где-нибудь свою смерть. И если, отстаивая не нужный долее рубеж, они чувствуют, что умирают за благородное дело, то кто я такой, чтобы порицать их тщетный героизм? От моих клинков люди гибли и за меньшее».
Кратос медленно шел по крыше, отыскивая путь на вершину холма. Надо было двигаться с осторожностью, чтобы не привлекать внимания гарпий, которые сновали туда-сюда сквозь облака дыма. Старик караульный сказал, что комната жрицы находится в восточной части Парфенона. На склоне Акрополя проглядывали тонкие коричневые линии, похожие на тропинки, но определить, куда они ведут, в дыму было практически невозможно.
Когда спартанец подошел к краю крыши, чтобы осмотреться, возле его уха пропела стрела. Он отпрянул, слушая, как над ним проносятся другие стрелы. Быстро глянув вниз, он обнаружил на ближнем балконе нескольких лучников-мертвецов, которые устроили там наблюдательный пункт. Затем Кратос увидел, как афинянин, едва выйдя на улицу, получил стрелу в живот; та взорвалась, и кишками несчастного забрызгало весь фасад его дома. Лучники прекратили стрельбу только тогда, когда для них не осталось целей.
Стадиях в трех, примерно там, где, но его представлению, поворачивала дорога, ведущая к вершине Акрополя, рванул очередной огненный снаряд. В сознании Кратоса нарисовалась довольно мрачная картина.
Обнаружив, что на приступ идет сам бог войны, почитатели Афины, скорее всего, побежали к Парфенону. Арес же залил огнем весь город и не тронул лишь этот квартал, через который проходит дорога на Акрополь. Естественно, афиняне устремились сюда, как мухи на мед. И тогда он выпустил на улицы монстров.
Кратос понял: бог войны специально направил самую благочестивую и преданную паству Афины в этот небольшой квартал, специально сделал так, чтобы единственный путь к храму богини казался еще и самым безопасным. И афиняне, вместо того чтобы спасаться в сельской местности, где даже Аресовым прихвостням будет нелегко их выследить и убить, соберутся там, где их проще всего уничтожить. Всех разом. Не гоняясь за ними по лесам, не выкуривая из горных пещер. Афинские граждане повели себя в точности как скот, который сам спешит на бойню. Жестокий план, но очень действенный.