Бог злости
Шрифт:
Я уже тогда должен был понять, что у нас на руках особенный ребенок. Кто-то, кому не нужен ни мир, ни даже мы.
Я не сомневаюсь, что если бы он был сам по себе, то жил бы прекрасно, может быть, даже свободнее, чем сейчас. Ему не пришлось бы беспокоиться о том, чтобы скрывать свою истинную сущность или подавлять свои желания ради меня и своей матери.
Он был бы настоящим чудовищем, и, возможно, ему бы это сходило с рук какое-то время, пока его в конце концов не посадили бы за решетку.
Но он нужен нам в нашей жизни, включая
Да, он может быть монстром, но дома он обычно предпочитает этого не делать. Это зрелый выбор, который он сделал давным-давно, после того как прекратились драки, и который он будет делать и дальше.
Но даже если он этого не сделает, мы справимся с этим, когда это произойдет.
Одно могу сказать точно: Киллиан всегда будет моим сыном.
Я никогда не забуду слезы в глазах Рейны, когда она держала его на руках в первый раз.
— Посмотри на него, наш малыш такой красивый, Эш.
— Да.
— Он был бы еще красивее, если бы был девочкой, но что ж, мы всегда можем попробовать еще раз. — Она поцеловала его в лоб. — Я люблю тебя до безумия, малыш.
— Можно ему поиграть со мной в футбол, папочка? — спросил Гарет, поворачивая шею, чтобы увидеть своего брата.
— Конечно. Мы можем научить его.
— Да! — Он поцеловал брата в щеку. — Я научу тебя всему.
Кажется, что этот момент произошел вчера. Я думаю, причина, по которой он вспоминается мне сейчас, в том, что эта сцена до жути похожа на него.
Прошло так много времени с тех пор, как мы четверо чувствовали себя единой семьей. Киллиан всегда, без сомнения, разрушал это.
Сейчас я понимаю, что он вел себя так, требуя внимания, которое, по его мнению, ему полагалось.
В данный момент, похоже, он не чувствует в этом необходимости.
— Теперь, — Рейна отступает назад. — Ты сказал, что Глин уехала?
Похоже, вспомнив причину, по которой он вел себя как зверь посреди ночи, Киллиан сжимает челюсти и кивает.
— Это был не я, — говорит Гарет, на этот раз мягче. — Если бы я хотел сделать это, я бы сделал это в кампусе, а не здесь.
Моя жена гладит руку Киллиана.
— Она злилась на тебя?
— Очень.
— Если ты извинишься, она, возможно, прислушается.
— Не думаю, что извинения помогут. Она… — Он прервался, затем опустил голову. — Она выглядела одновременно испуганной, и чувствовала отвращение по отношению ко мне. Она никогда раньше так на меня не смотрела, и я не знаю, как это исправить.
— Прежде всего, не будь собой. Это принесет больше вреда, чем пользы, — говорит ему Гарет, а Киллиан отмахивается от него.
— Наоборот, — говорю я. — Будь самим собой. Если она не сможет справиться с тобой
— Если она тебе действительно дорога, то добивайся ее, Килл, — предлагает Рейна.
— Ты думаешь?
— Я уверена. Как, по-твоему, твой отец заполучил меня? Он просто отказался оставить меня в покое, и мне пришлось согласиться. — Она вздохнула, глаза наполнились мерцающими эмоциями. — Хотя помогло то, что я любила его с подросткового возраста.
Я женат на этой женщине уже более двадцати пяти лет, а она все еще заставляет меня влюбляться в нее сильнее с каждым днем.
Каждое мгновение.
Она не причина моего счастья — она определение этого слова.
Киллиан подходит к Гарету и обхватывает его за плечи.
— Мы возвращаемся в кампус.
— Почему я должен идти с тобой?
— Ты должен показать мне все архивы той ночи. У меня есть теория.
— А это не может подождать до утра?
— С чего бы это?
— А почему бы и нет?
После нескольких споров они, наконец, соглашаются отправиться в обратный путь. Они даже разбудили моего отца посреди ночи, чтобы взять его личный самолет.
После того как они переоделись, мы с Рейной проводили их до входа. Она обнимает их вместе, потом по очереди, разглаживая невидимые складки на их одежде.
— Но я все еще не насытилась вами, мальчики.
— Мы вернемся, мама. — Гарет схватил Киллиана в удушающий захват. — Я обязательно приведу и этого идиота.
— Кого ты называешь идиотом, хочешь умереть? — Килл пытается вырваться из захвата и терпит неудачу.
Гарет отпускает его только тогда, когда он обнимает меня на прощание.
— Увидимся, папа.
— Увидимся, сын.
Киллиан собирается повернуться и уйти, но я хватаю его за плечи и впервые с тех пор, как он стал ребенком, я обхватываю его руками и прижимаю к себе.
Проходит мгновение, прежде чем он неловко похлопывает меня по спине. Это займет у него некоторое время, но он справится.
— Не лезь в неприятности, сынок.
Он усмехается, когда мы расходимся.
— Как еще ты будешь спрашивать обо мне? — Я сужаю глаза, и он смеется. — Это была шутка.
Затем они садятся на заднее сиденье машины, чтобы мой шофер мог отвезти их в аэропорт.
Мы с Рейной остаемся у двери еще долго после их отъезда, обхватив друг друга руками, пока она сопит.
— Почему они так быстро растут? — ворчит она, но потом вздыхает и улыбается мне. — Я так рада, что мы сегодня поговорили, как бы больно это ни было.
— Я тоже.
Она гладит меня по щеке, ее прикосновение мягкое, любящее и единственное, что мне нужно.
— Я знаю, что это, должно быть, вызвало ту ужасную травму, но я так рада, что ты смог посмотреть на это сквозь пальцы и поговорить с Киллом. Я так горжусь тобой.