Богач, бедняк
Шрифт:
– - Мне не нужна ничья помощь.-- Томас выпил почти весь стакан.
– - Нужна. Послушай, Том, может, я и не большой знаток бокса, но я повидал достаточно боев, чтобы разбираться в возможностях бойца на ринге. Тебя изуродуют. Мало не покажется. Ты -- любитель. Одно дело -- быть чемпионом округи, и совершенно другое -- драться с хорошо тренированными, талантливыми, честолюбивыми профессиональными боксерами. И не забывай -- они с каждым днем дерутся все лучше. А ты только начинаешь свою карьеру. Они сделают из тебя отбивную котлету. Кроме обычных травм тебе грозит сотрясение
– - Пока я лишь немного слаб на одно ухо,-- неожиданно пошел на разговор Томас. Профессиональная тема его затронула, подтолкнула к откровенности.-Уже больше года. Ну и черт с ним, с ухом. Разве я музыкант?
– - Кроме обычных травм,-- продолжал Рудольф,-- наступит такой день, обязательно наступит, когда ты станешь проигрывать значительно чаще, чем выигрывать. Ты можешь устать, выдохнуться, и какой-нибудь парень покрепче, поопытнее, пошлет тебя в нокаут. Сколько раз ты сам видел подобные сценки на ринге? И тогда наступит конец. Тебя не станут выпускать на ринг. Ну и на что ты будешь жить? Как ты станешь зарабатывать себе на жизнь? Все придется начинать заново. В тридцать, тридцать пять лет.
– - Не нужно меня смешивать с дерьмом, ты, сукин сын,-- вырвалось у Томаса.
– - Никто тебя не смешивает. Просто я пытаюсь быть объективным,-- сказал Рудольф, наливая виски в стакан Томаса, чтобы только тот не ушел.
– - Узнаю старика Руди,-- насмешливо сказал Томас.-- Всегда готов дать совет, сказать слово утешения своему брату, всегда он стремится быть объективным.-- Стакан он все же взял из рук Рудольфа.
– - Сейчас я возглавляю крупную корпорацию,-- сказал Рудольф.-- У меня вскоре появится множество вакансий. Я смогу подыскать тебе постоянную работу...
– - Что же мне придется делать? Гонять грузовичок за пятьдесят баксов в неделю?
– - Нет, кое-что получше. Ты ведь совсем не дурак. Можешь, в конце концов, стать менеджером, возглавить отдел или даже отделение,-- сказал Рудольф, сам не зная, по плечу ли ему такие щедрые обещания?
– - Для этого нужно всего лишь немного здравого смысла, а я не желаю ничему учиться,-- отрезал Томас.-- Разве ты этого не знаешь?– - Он поднялся.-- Теперь мне пора. Меня дома семья ждет.
Рудольф пожал плечами. Поглядел на шуршащие на ветерке банкноты и тоже встал.
– - Ну, как будет угодно. Поступай как знаешь. Пока.
– - Не нужно мне никакого "пока".– - Томас пошел к двери.
– - Я приду к тебе, посмотрю на твоего сына,-- сказал Рудольф.-- Сегодня вечером. Идет? Приглашу тебя с женой на обед. Ну, что скажешь?
– - На хрена мне все это нужно, вот что я тебе скажу.
Он открыл дверь, постоял на пороге:
– - Приходи как-нибудь на мой матч. Возьми с собой Гретхен. Болельщики мне не помешают. Только не вздумай заходить ко мне в раздевалку, понял?
– - Советую тебе хорошенько обо всем подумать. Ты знаешь, где меня найти,-- устало сказал Рудольф. Он не привык долго кого-то уговаривать, и продолжительные уговоры его изматывали.-- В любом случае мог бы приехать в Уитби и навестить мать. Она спрашивала о тебе.
– -
– - Она говорила, что хотела бы увидеть тебя перед смертью.
– - Маэстро, пусть вступают скрипки, прошу вас,-- съехидничал Томас.
Рудольф написал на листке адрес их дома в Уитби и номер телефона.
– - Если ты передумаешь, вот наш адрес.
Томас колебался, не зная, брать ли адрес. Потом, взяв бумажку, небрежно сунул ее в карман.
– - Ладно, увидимся лет через десять, братик. Может быть.-- Он вышел из номера, захлопнув за собой двери.
Теперь, когда брат ушел, комната стала больше, как бы увеличилась в размерах. Рудольф не спускал глаз с двери. Интересно, как долго может длиться ненависть? В такой семье, как у них, видимо, вечно. "Трагедия в доме Джордахов", то есть в супермаркете. Подойдя к кровати, он осторожно собрал купюры, положил их в пакет. Сейчас уже поздно идти в банк. На ночь он положит деньги в сейф отеля.
Одно не вызывало у него никакого сомнения: он никогда не воспользуется этими деньгами. Завтра он вложит эти деньги в акции компании "Д. К. Энтерпрайсиз" на имя Томаса. Придет время, и они понадобятся Томасу, это яснее ясного. Но к тому времени их будет не пять тысяч, а значительно больше. За деньги прощения не купишь, но они могут существенно помочь, чтобы залечить старые раны.
Он ужасно устал. Ни о каком сне не могло быть и речи. Рудольф снова разложил перед собой чертежи архитекторов. Вот оно перед ним, его грандиозное начинание, захватывающее его воображение, вот они, его мечты на бумаге, надежды на будущее, которым еще предстоит сбыться. Да вот только сбудутся ли? Он смотрел на вычерченную карандашом фамилию Калдервуда, которой вскоре предстояло вспыхнуть холодным ярким неоновым светом в темной ночи. И скорчил недовольную гримасу.
Зазвонил телефон. Звонил Вилли, в веселом, как всегда, расположении духа, трезвый.
– - Послушайте, принц купцов,-- сказал он.-- Не желаете ли нанести нам со старухой визит и пообедать вместе с нами? Мы отправляемся в ближайший кабак.
– - Прости меня, Вилли,-- ответил Рудольф.-- Но сегодня я занят. Никак не могу. У меня -- деловое свидание.
– - Жаль. Завидую твоему успеху, принц купцов,-- шутливо сказал Вилли.-Ладно, как-нибудь увидимся.
Рудольф медленно положил трубку на рычаг. Он увидится с ним теперь не скоро, уж во всяком случае обедать с ними не станет.
Оглядывайся по сторонам, Вилли, когда будешь выходить из дверей какого-нибудь дома, где тебя ждут.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
I
"Дорогой сынок,-- было написано прилежным, как у школьницы, почерком,-твой брат Рудольф дал мне твой адрес в Нью-Йорке, и я решила воспользоваться такой возможностью, чтобы написать моему пропавшему мальчику после стольких лет разлуки".
Ну вот, подумал он, еще только этого не хватало! Он только что пришел домой, и письмо лежало на столике в коридоре. Тереза громыхала кастрюлями на кухне, а их малыш что-то бормотал, словно индюк.