Богачи
Шрифт:
— Как ты себя чувствуешь? — спросила Морган, заметив, что сестра необычайно бледна.
— Все хорошо, просто немного устала. Тяжелый был сегодня день, такое напряжение… — слабо улыбнулась Тиффани.
— Это ничего. Зато теперь ты знаменитость. Вот увидишь, завтрашние газеты будут посвящены тебе, — постаралась подбодрить ее Морган.
Грег сочувственно пожал ей руку.
Они прибыли на банкет, и, войдя в переполненный зал, Тиффани поймала себя на том, что невольно высматривает среди гостей высокую стройную фигуру Ханта. Она залпом осушила бокал ледяного шампанского и тут же взяла другой. Вокруг толпились десятки людей, и Тиффани вдруг охватил непонятный страх, сродни приступу клаустрофобии.
— Давай сядем куда-нибудь, — попросила она Грега. — Я не могу больше выносить этой тесноты.
Он нашел столик у стены и заказал легкий ужин.
— Нет, спасибо, я не голодна, — ответила Тиффани. — Я предпочла бы еще шампанского.
Было далеко за полночь, когда кто-то привез свежий номер «Таймс» с еще не просохшей краской. Победный вопль раздался в зале, когда вслух зачитали рецензию на «Глитц»: «Грандиозно… лучшее шоу на Бродвее за последнее десятилетие… оригинально… зрелищно… весело». Тиффани был посвящен целый абзац статьи, смысл которого сводился к тому, что своим успехом шоу во многом обязано «талантливому модельеру Тиффани Калвин, которую, безусловно, ожидает взлет творческой карьеры».
— Ну, что я говорила! — воскликнула Морган.
Тиффани улыбалась, но чувствовала себя на редкость опустошенной. Она представляла себе этот момент совершенно иначе. Ей казалось, что всеобщее признание таланта, ощущение собственной славы должно окрылять человека, а не действовать на него угнетающе. И только глубокое удовлетворение от своей работы придавало Тиффани силы — но этого было мало.
— Давайте уедем, — тихо предложила она.
— Как, уже? Но я хочу танцевать! — воскликнула Морган. — Еще ведь очень рано! Да я и не засну…
Было решено, что шофер сперва отвезет Рут и Джо домой, потом забросит Тиффани, а затем доставит Морган и Грега в «Клуб». Тиффани заметила странный блеск в глазах Грега и подумала, что если он по-прежнему влюблен в ее сестру, то испепеляющая страсть превратит его в горстку пепла. Грег перехватил ее пытливый взгляд и забеспокоился.
— С тобой все в порядке, Тифф?
— Да, конечно. Ты играешь с огнем. Смотри не обожгись, — шепнула она ему на ухо.
Машина затормозила у ее подъезда, и Тиффани, пожелав им с Морган хорошо повеселиться, поспешно простилась. Ей вдруг ужасно захотелось побыть одной.
— Не жди меня, ложись. Я взяла ключ, — крикнула ей вслед Морган.
Тиффани ждала лифт в полуосвещенном холле и внезапно увидела огромную тень, которая показалась на правой стене и постепенно стала приближаться к ней сзади. В голове Тиффани пронеслась череда жутких историй про убийства, грабежи и изнасилования. Господи, куда же подевался консьерж? Ведь ему положено быть на дежурстве до семи часов утра. Какая же она дура, что отказалась от предложения Грега проводить ее до квартиры! Испуганная женщина лихорадочно взглянула на ряд лампочек над лифтом. Горела цифра четырнадцать. Она отчаянно надавила на кнопку вызова еще раз, но кабина лифта равнодушно продолжала свой неторопливый ход. Пока он дойдет до первого этажа, может случиться непоправимое! Тиффани так испугалась, что не находила в себе сил обернуться. Теперь можно было различить в темноте шаги — осторожные, но целенаправленные.
Тиффани каждую секунду ожидала выстрела или удара ножом. Если верить полицейским сводкам, то в Нью-Йорке каждые десять минут убивают человека. Ее палец прирос к кнопке лифта, в мозгу метались обрывки беспорядочных мыслей. Неужели в такой день ей суждено погибнуть из-за бриллиантового колье, висящего у нее на шее, или стать жертвой грязного насильника! Открылись двери лифта, и Тифани почувствовала, как сильное мужское тело прижалось к ней сзади. Она зажмурилась, и у нее подкосились ноги.
— Я не мог не увидеть тебя еще раз, дорогая.
Тиффани остолбенела. Этот голос. Эти руки. Этот знакомый запах одеколона.
— Хант!
Она медленно обернулась и, подняв глаза, утонула в его взгляде, полном нежности и страсти. В следующий миг он уже целовал ее с жадной нетерпеливостью истомившегося в разлуке возлюбленного, а она наслаждалась вкусом его губ и запахом кожи.
— Давай поднимемся, — сказал он.
Тиффани вошла в лифт словно в полусне. От пережитого страха и неожиданной близости Ханта у нее закружилась голова. Она прижалась к его груди и прошептала:
— Я так соскучилась без тебя, любимый.
Едва переступив порог спальни, Хант стал срывать с себя одежду. У него дрожали руки, а глаза сверкали, как у безумца.
— Давай скорее, любовь моя. У меня нет сил ждать.
Он схватил ее и бросил на кровать. Они отдались друг другу со всем жаром истосковавшихся душ и тел.
Когда на следующее утро Морган вышла в кухню, она застала Тиффани сидящей на высоком стуле за стойкой и попивающей кофе. Перед ней были разложены газеты с рецензиями на «Глитц».
— Господи, как я устала! — зевнула Морган и потянулась. — Мы протанцевали до пяти утра. У меня до сих пор ноги болят. Сделай мне апельсинового сока, пожалуйста.
Несмотря на свои жалобы, Морган в изящном белом халате и меховых тапочках выглядела отдохнувшей и свежей. Она придвинула стул и села возле сестры.
— Я не разбудила тебя, когда вернулась?
— Нет, — ответила Тиффани, стараясь не встречаться с Морган глазами. — Хочешь, я поджарю тосты?
— Нет, спасибо. Грег был вчера просто в ударе! Мы прекрасно провели время.
Морган стала рассказывать о том, как они повеселились, но Тиффани ее не слушала, думая о своем. Около пяти утра Хант ушел. Он всегда уходил от нее в это время. На этот раз он торопился на самолет в Лос-Анджелес, где его ждали на съемках нового телесериала. По мнению Ханта, ему не следовало приходить к ней после премьеры. Он не мог простить себе этой слабости и был чрезвычайно удручен. Хотя он ни словом не обмолвился об этом Тиффани, она все прочла в его потухшем взоре. В уголках любимого рта залегли горькие складки, а лоб прорезала глубокая морщина — и столько невыразимой боли было во внезапно ссутулившейся спине, что Тиффани еле сдержалась, чтобы не расплакаться. За всю ночь Хант ни разу не упомянул Джони. Тиффани не сомневалась, что он по-прежнему живет с ней только ради детей.