Богачи
Шрифт:
Позже она позвонит Гарри, Тиффани и родителям. А пока ничто не мешает ей испить сладостную чашу свободы до дна! Официант, который принес заказ, оказался смуглым широкоплечим итальянцем со жгучими глазами и чувственным ртом. Он оценивающе оглядел соблазнительные формы, угадывающиеся под тонким шелком пеньюара, и призывно остановил свой взгляд на ее губах. Морган улыбнулась. Пропади все пропадом, а она сама себе хозяйка!
— Гарри… дорогой, это я.
— Морган, ради Бога объясни мне, что происходит?
— Разве ты не получил мою записку?
—
— Прости меня, Гарри.
— Где ты сейчас? Я звонил твоим родителям, они тебя даже не ждут! Я с ума схожу от беспокойства!
Морган слышала, что Гарри расстроен и обижен. Но хуже всего, что он успел позвонить родителям. Это значит, что свободе конец, и ей тоже придется позвонить им.
— Дорогой мой! Я очень сожалею, что мне пришлось уехать без предупреждения. Но у меня не было другого выхода. Ты не представляешь, как мне важно, чтобы ребенок родился здесь. Во-первых, я хочу, чтобы у него было двойное гражданство, и потом, как ты можешь лишать его возможности стать обладателем полумиллионного состояния из папиного фонда. Ведь с этими деньгами мы сможем без труда содержать замок, а остальное положить на счет в Национальном банке. Подумай сам, Гарри, ты же разумный человек.
— Хорошо, уж если ты там, то оставайся. Однако лететь тебе все же не следовало, — гораздо мягче, но до конца не исчерпав досаду, сказал Гарри.
— Милый, но перелет не причинил никакого вреда ни мне, ни ребенку. А теперь я прекрасно устроилась в «Алгонкине» и как раз собиралась позвонить родителям. В отеле мне будет спокойнее, чем дома. И без того волнений хватает. Я имею в виду Закери. Родители хотят, чтобы я поговорила с ним и убедила его вернуться в клинику.
Морган давно скрывала от Гарри, что родители не имели от Закери известий уже несколько месяцев. Теперь же годились любые оправдания для своего бегства в Штаты.
— Ну ладно. Морган… я очень скучаю без тебя. Надеюсь, что мне удастся закончить дела в галерее к тому времени, когда тебе придет срок рожать. Ты не представляешь себе, как бы мне хотелось быть с тобой, когда родится наш малыш!
Гарри предполагал, что ребенок родится через два месяца, на самом же деле Морган надеялась стать матерью уже недели через две. Господи, только бы не случилось никакой задержки с родами! Еще месяц, и Гарри, несмотря ни на что, прилетит в Нью-Йорк и тогда… страшно представить.
— Я так счастлива слышать твой голос, Гарри, — проворковала Морган. — Но мне, к сожалению, пора идти. Я жду парикмахера. Ужасно хочется хорошо выглядеть в эти дни!
— Ты всегда великолепно выглядишь. Береги себя, Морган.
— Обязательно. И ты тоже. Я очень люблю тебя, Гарри.
— Я тебя тоже. Я позвоню завтра утром.
— Я сама тебе позвоню. Не скучай, любимый.
Морган не скупилась на ласковые слова, но когда Гарри повесил наконец трубку, вздохнула с облегчением. Нет, ни минуты покоя ей не видать до тех пор, пока этот кошмар полностью не закончится! Теперь пришло время звонить родителям, а потом Тиффани. И еще не помешает узнать что-нибудь о Закери на тот случай, если Гарри будет им интересоваться.
—
— Через несколько недель, — уверенно ответила Морган. Для нее было настоящей мукой снова устраивать этот маскарад.
— Почему ты не сообщила нам о своем приезде? Да и остановиться здесь тебе было бы удобнее.
— Мне пришлось уехать в страшной спешке. Гарри настаивал на том, чтобы мы перебрались в Шотландию. Вот я и подумала, что чем скорее уеду, тем лучше. Перед самыми родами я перееду к вам, а пока останусь в отеле. У меня куча дел, кое-кого надо повидать… Я хотела бы встретиться с Тиффани. Ты говоришь, что не знаешь, где она? — Морган пристально смотрела на мать, пытаясь понять, догадывается ли та о чем-нибудь.
Рут разглядывала ногти на своих руках и вертела на пальце кольцо с огромным бриллиантом.
— Понятия не имею. В последнее время она очень странно вела себя. Ума не приложу, что с ней случилось. Она заявила, что хочет развеяться и отправилась в путешествие по стране. Не понимаю, как можно выжить, кочуя по дорогам на машине? Она звонит мне каждую неделю. Отец очень зол на нее.
— Почему?
— Он считает, что успех «Глитца» вскружил ей голову, и она обленилась. В каком-то журнале была статья, где говорилось о том, что Тиффани отказалась от очень выгодного предложения Голливуда. Отец пришел в неописуемую ярость, когда узнал об этом.
— Что еще за предложение?
— Гм… я точно не помню. Вроде они собираются снимать очередную «мыльную оперу». Что-то типа «Династии», только еще длиннее. Тиффани предложили сделать все костюмы для фильма. Отец считает, что она сглупила, упустив такую возможность.
— У нее еще будет куча таких возможностей, — беспечно возразила Морган.
— Отец придерживается другого мнения. В зрелищном бизнесе надо быть постоянно на виду, иначе о тебе забудут. Я очень надеюсь, что он ошибается. Тиффани ведь такая гордая.
— По-моему, беспокоиться нечего. Перемена мест пойдет ей только на пользу. Вот увидишь, она вернется через пару-тройку недель и наверстает упущенное.
— Откуда тебе известно, что Тиффани вернется через несколько недель? Мне она об этом не говорила. Разве вы созванивались? — удивилась Рут, и Морган пришлось быстро пойти на попятный, осознав свою промашку.
— Да нет, с чего ты взяла? Я просто так сказала, для примера. И потом, не может же она вечно болтаться неведомо где! Скажи, а о Закери что-нибудь известно?
Рут опустила глаза, и краска стала медленно заливать ее щеки.
— Я… мы… нет, ничего.
— Понятно!
Морган отметила про себя, что жизнь родителей не претерпела за время ее отсутствия никаких изменений — мать по-прежнему пребывает на грани между апатией и нервным срывом, а отец наверняка каждый вечер, приходя домой, обрушивает на нее накопившееся за день раздражение. Словно прочитав ее мысли, Рут вдруг сказала:
— Только ни в коем случае не упоминай при отце о Закери. Он всегда расстраивается, когда слышит о нем. И про Тиффани тоже не стоит заводить разговор…