Богачи
Шрифт:
— Я думала, ты уже рожаешь! — с легкой досадой в голосе сказала Морган. — Мой Бог, что ты здесь делаешь?
— Много ты понимаешь в том, как рождаются дети! — неприязненно усмехнулась Тиффани. — Если это и случится, то не раньше завтрашнего утра. Ты не представляешь себе, как я устала. И какого черта ты притащила сюда эти свертки?
Морган не могла скрыть своего разочарования. Она специально сделала крюк по пути в Вайнленд, чтобы заехать в Блюмингдейл и купить кое-что для сестры и ребенка. Кружевная ночная рубашка, махровый халат, тапочки, флакон Джоя, косметический набор для Тиффани и дюжина распашонок для младенца были красиво упакованы в разноцветную бумагу.
— Это подарки, — уныло отозвалась Морган. — Я подумала, что тебе будет приятно, Тифф… а вот плюшевый медвежонок для малыша. — Она протянула игрушку Тиффани, но сестра вдруг согнулась пополам от сильнейшей боли. — О Господи! Что с тобой? Почему ты не позвонила мне раньше? Я думала, это не так опасно…
Морган бросилась к стеклянным дверям и побежала по коридору, громко зовя на помощь. Ее фигура, увешанная свертками, выглядела нелепо на фоне белых больничных стен.
Через десять минут Тиффани лежала на узкой кушетке, и ее осматривал доктор. Она страдала от нечеловеческой боли и пыталась вспомнить, что по этому поводу читала в книжках для беременных. Прежде всего расслабиться. Глубоко и по возможности ровно дышать. Не сопротивляться боли, постараться отвлечься от нее. Следовать этим инструкциям оказалось гораздо труднее, чем изучать их.
Тиффани предстояло пережить самую длинную и мучительную ночь в своей жизни. В холле Морган без остановки пила кофе и нервно листала журналы, которые привезла для сестры. Она думала о суровой доле женщин и в эти минуты ненавидела мужчин. С того места, где она сидела, ей была хорошо видна дверь под номером «Е05», за которой лежала Тиффани. Что там происходит? Скоро ли родится ребенок? Когда она сможет обрадовать Гарри известием о его состоявшемся отцовстве? Морган оставила за собой номер в «Алгонкине» и велела на все телефонные звонки отвечать, что она отсутствует, но скоро вернется.
Не обращая внимания на табличку «Не курить», Морган достала из портсигара сигарету и всласть затянулась. Ее блистательный план не дал ни единой осечки. Скоро все будет позади. Она вернется к Гарри с ребенком, и счастливое течение их супружеской жизни, нарушенное нелепой «беременностью» и смертью старого графа, возобновится.
Уже в два часа ночи Морган пожалела о том, что отказалась вернуться в отель. Она устала, взмокла от пота, и ее шелковая блузка неприятно прилипала к спине. Сколько еще будут продолжаться ее мучения?
Внезапный шум и суета людей в белых халатах возле заветной двери заставили ее напрячься. Из палаты выбежала медсестра с явным намерением позвать кого-то на помощь. Через несколько минут она вернулась в сопровождении двух врачей, торопливо везущих столик на колесах, накрытый белой салфеткой. Вскоре врачи вышли из комнаты Тиффани и стали о чем-то совещаться. На их лицах была написана тревога.
Морган поднялась со своего места с твердым намерением выяснить, что же случилось. Сердце подсказывало ей, что происходит неладное.
В субботу ближе к вечеру в районе Найтсбриджа было по обыкновению пустынно, как и в остальных фешенебельных частях города. Торговцы закрывали свои магазины, поскольку жители окрестных кварталов выезжали на выходные за город. В этот час Гарри удалось без труда найти место для стоянки на площади Монпелье чуть ли не у порога дома.
Даже с улицы их жилище казалось заброшенным. Когда Морган была здесь, она велела пораньше зажигать в окнах огни, чтобы случайный прохожий мог заметить через щель в неплотно задернутых шторах частичку интерьера и подивиться достатку хозяев. В ее отсутствие жизнь как будто останавливалась.
Гарри направился прямо в кабинет, мимоходом отметив, что Перкинс поставил в вазы свежие орхидеи, наполнившие гостиную приторным ароматом. Как жаль, что Морган нет рядом! Она отсутствует всего десять дней, а ему кажется, что минули годы. Ребенок должен родиться лишь через шесть недель. Подумать страшно, как долго еще ждать! Что бы придумать, чем занять себя и тем самым спасти от тихого сумасшествия? Жизнь без Морган казалась ему пустой и скучной, дни бесконечными, а ночи невыносимыми. Гарри и не предполагал раньше, что близость жены так значима для него.
Вчера вечером ему не удалось даже поговорить с ней по телефону. Чертов администратор отеля ответил: «Сожалею, но графиня Ломонд отсутствует. Всего доброго!» — и повесил трубку. Мерзавец!
Да и что тут может быть «доброго»! Утром он проснулся с дикой головной болью, потом имел неприятный разговор с матерью, проиграл в карты своему партнеру Джону и в довершение всего вернулся вечером один в пустой дом. Тоска такая, что хоть волком вой, а ведь только суббота! Что ему делать целый уик-энд?
Скука запустила ему в сердце свои острые когти. Если бы он только мог сесть на самолет и полететь следом за Морган в Нью-Йорк! Но его держала работа — с момента открытия выставки старых мастеров его галерея переживает настоящий пик популярности, а это требует неотлучного присутствия хозяина. Гарри включил телевизор и стал лениво листать журнал — молодые люди его поколения редко читали книги.
Он пребывал в такой рассеянности, что не слышал звонка в дверь, и когда Перкинс вошел, чтобы доложить о визитере, едва не подпрыгнул в кресле от неожиданности.
— Леди Элизабет Гринли, — с нарочитой отчетливостью сказал слуга.
— Да! — На лице Гарри отразилась смесь противоречивых эмоций. Он вскочил и бросился в холл, где поднялась ему навстречу нежданная гостья.
— Здравствуй, Элизабет… какой сюрприз! Как поживаешь?
— Привет, Гарри. Надеюсь, ты не сердишься, что я нагрянула без предупреждения? Я целых два часа ходила по магазинам и ужасно устала, а в окрестностях словно все вымерло — ни единого такси за полчаса! — Ее голубые глаза выражали муку и полнейшую невинность.