Богачи
Шрифт:
Он подошел к дверям дома и позвонил. Через пять минут, когда на звонок никто не откликнулся, он позвонил снова и принялся барабанить в дверь медным молотком. Выбившись из сил, он опустился на мраморные ступени и стал копаться в своей дорожной сумке. У него тряслись руки, и, несмотря на то что вечер был прохладным, испарина покрывала его лоб.
За его спиной вдруг тихо отворилась дверь, и на пороге показался Перкинс в голубом халате. Он посмотрел на фигуру, скрючившуюся у его ног, и собрался уже закрыть дверь, как вдруг молодой человек заговорил.
— Морган… я приехал повидаться с Морган.
— Прошу прощения?..
— Морган моя сестра. Разве она не здесь живет? Я приехал к ней в гости. — Закери поднялся и теперь смотрел на дворецкого сверху вниз с высоты своего роста.
— Боюсь, что… — Перкинс был в полном замешательстве и не знал, как реагировать на слова пьяного бродяги.
В этот момент у дома остановился «роллс-ройс» графа, и слуга с облегчением вздохнул.
— Морган дома или нет? — уже раздраженно спрашивал Закери.
— Подождите одну минуту, сэр.
Гарри медленно и слегка пошатываясь подходил к крыльцу.
— Ваша светлость…
— В чем дело, Перкинс?
— Гарри, я только что прилетел из Парижа и хотел бы повидать Морган.
Гарри вдруг узнал своего родственника, и хмель мигом улетучился из его головы. Недоумение, а затем и страх отразились на его лице.
— Но… — начал было он, однако вовремя спохватился.
— Может быть, пригласишь войти? Я чертовски вымотался! — сказал Закери и шагнул в дверь.
— Но Морган в Америке! Вы же виделись… она же… Как ты здесь оказался? — бормотал Гарри, следуя за ним.
— Я не видел Морган с тех пор… — он задумался, но тут же просиял, радуясь, что вспомнил, — …с вашей помолвки! Помнишь, тогда мы и познакомились!
Гарри с силой растер лоб ладонью, проклиная себя за то, что перебрал и теперь плохо соображает. Никогда еще ему не доводилось переживать такую странную ночь, которая началась как волшебная сказка и теперь кончается как дьявольский кошмар. Сначала он переспал со своей бывшей невестой, а теперь неведомо откуда взявшийся у него в доме Закери утверждает, что не встречался с сестрой больше полутора лет.
— Давай-ка лучше войдем в кабинет, — предложил он, стараясь избежать пытливого взгляда Перкинса.
Тиффани явственно ощущала, как огромный топор вонзается ей в живот и силится разрубить пополам. Пот заливал ей глаза, сердце колотилось от страха. Она не понимала, где находится, и молила Бога, чтобы он прекратил ее мучения либо поскорее послал смерть. Впрочем, почему она должна умирать? Ведь это даже не ее ребенок!
Тиффани оглушил страшный вопль, и она не сразу поняла, что он исторгся из ее глотки. Вокруг себя она чувствовала присутствие человеческих рук, которые ощупывали ей живот, ноги, спину. Какие-то голоса назойливо жужжали над ухом — «толчок, вдох, толчок».
И вдруг Тиффани решила, что с нее хватит. Довольно этой бессмысленной борьбы. Она сдается. Никто не вправе заставлять ее так страдать! Очередной удар ненавистного топора… Тиффани глубоко вдохнула и закрыла глаза. Ее поглотила темнота. Наконец-то долгожданная смерть!
— Вы ее родственница? — спросила медсестра у Морган.
Было шесть часов утра. Морган, изнемогая от волнения, просидела в кресле без движения всю ночь.
— Я ее сестра и хочу знать, что происходит.
— Я позову доктора. Он, вероятно, захочет поговорить с вами.
Через минуту к Морган вышел высокий мужчина в белом халате и спросил:
— Миссис Киддер — ваша сестра?
— Киддер? — глупо переспросила Морган, но тут же спохватилась: — Да, Таша — моя сестра.
— Видите ли, дела у нее плохи. Неправильное положение плода. Мы пытаемся его развернуть, но каждый раз в последний момент ребенок возвращается в прежнее положение. Вы понимаете, о чем я говорю, миссис…
— Ломонд.
— Миссис Ломонд, мы предпримем последнюю попытку, но… боюсь, что у ребенка не выдержит сердце. Если не получится, придется делать кесарево сечение. — В глазах и тоне доктора не было ни малейшего сострадания, только профессиональная деловитость и обеспокоенность состоянием пациентки.
— Скажите… все будет в порядке? — с надеждой спросила Морган.
— Сейчас я не могу сказать ничего определенного. Мы будем держать вас в курсе дела, — ответил врач, кивнул и быстро зашагал прочь по коридору.
20
Воскресное утро выдалось дождливым и хмурым. Гарри с трудом разлепил тяжелые веки, сел на кровати и обхватил голову руками. Она раскалывалась. Гарри усилием воли поднялся и поплелся в ванную. Через минуту он уже лежал в горячей воде, сжимая в руке стакан холодной шипучей сельтерской.
Нет, пора бросать пить! Он вспомнил, как оказался в постели с Элизабет, и краска стыда залила его щеки. Господи, и что это на него нашло вчера! А вдруг она сделала неправильные выводы из его действий? Гарри по шею погрузился в спасительный жар воды и в ужасе зажмурился. Элизабет из тех женщин, которые готовы посчитать одну-единственную случайную близость проявлением бессмертной любви. Кроме того, под влиянием винных паров он, кажется, признался ей в любви. Какой идиот! Гарри вылез из ванны, завернулся в махровое полотенце и позвонил, чтобы подали крепкий черный кофе.
Закери тоже проснулся рано. Во-первых, ему была необходима доза наркотика, а во-вторых, он все же не оставлял надежды увидеть Морган. От отцовских денег мало что осталось, и Закери собирался попросить у сестры взаймы. Услышав, что Перкинс понес в комнату Гарри кофе, он быстро натянул джинсы и вышел в холл.
— Чем могу быть полезен… сэр? — недружелюбно осведомился Перкинс.
— Принесите мне кока-колу, — небрежно бросил Закери и направился в комнату хозяина.
Гарри почти закончил утренний туалет.