Богатство и бедность царской России
Шрифт:
Русские не только склонны к насмешке, они холодны, хитры, остроумны и мало деликатны...Они особенно недо-верчивы к иностранцам, суждений которых опасаются, так как считают, что мы не очень благожелательно к ним отно-симся. Это заранее делает их враждебно к нам настроен-ными, хотя внешне они кажутся вежливыми и гостеприим-ными".
Императрица однажды сказала де Кюстину в разгово-ре: "Если вы составите себе хорошее мнение о России, вы, наверное, выскажете его. Но это будет бесполезно - вам не поверят, ибо нас плохо знают и не хотят знать лучше".
"Нигде нет таких красивых стариков и таких уродли-вых старух, как в России. Между прочим,
Отмечая некрасивость и нечистоплотность женщин простого класса, он все же отмечает, что в России, как в высшем, так и в низшем обществах встречаются статные и стройные красавицы с тонкими и правильными чертами лица.
Зато о крестьянках, которые ему встречались ближе к Москве, путешественник говорит, что они более красивы, чем в Петербурге. Цвет лица их здоровее и свежее. Однако иностранец обращает внимание на грубые сапоги, которые портят их фигуры.
Де Кюстин отмечает также воровство, царившее сре-ди русских: "Вчера на придворно-народном балу в петер-гофском дворце у сардинского посла чрезвычайно ловко вытащили из кармана часы, несмотря на наличие предо-хранительной цепочки. Многие из присутствующих поте-ряли в сумятице носовые платки и другие вещи. Я лично лишился кошелька..."
И все же де Кюстин отдает должное русскому народу. "У русского народа, безусловно, есть природная грация, естественное чутье изящного, благодаря которому все, к чему он прикасается, приобретает поневоле живописный вид. Заставьте людей менее тонкой породы пользоваться жилищами, одеждами и утварью русских - и все эти вещи покажутся им попросту чудовищными. А здесь я их нахожу странными, необычными, но не лишенными своеобразной красоты. Заставьте русского носить одежду парижского ра-бочего - и он сделает из нее нечто приятное для глаза".
Осторожная недоверчивость русских
Де Кюстин отмечает недоверие, которое высказывают по отношению к иностранцам представители всех классов русского населения, что заставляет их тоже быть начеку. Де Кюстин жаловался, что в Петергофе трактирщик отка-зался отпустить его слуге ужин "на вынос" и потребовал уплаты вперед. "То, что вы подносите ко рту одной рукой, нужно оплачивать другой, - пишет французский путешест-венник.
– Если вы закажите что-либо у купца и не дадите ему задатка, он примет это за шутку и не станет на вас ра-ботать. Никто не имеет права покинуть Россию, не преду-предив о своем намерении всех кредиторов. Это значит, что он должен поместить в газетах троекратное извещение о предполагаемом отъезде, причем, одно объявление долж-но быть отделено от другого восьмикратным промежутком. Правило это соблюдается неукоснительно: даже если за-платить полиции за "сокращение формальностей", то и то-гда необходимо раз или два поместить такое объявление. Почтовые лошади предоставляются также лишь по предъ-явлении особого аттестата, удостоверяющего, что вы ни-кому ничего не должны.
Иностранцы о российской медицине
"Стоит заболеть, схватить лихорадку - и приходится самому себя лечить или приглашать врача-иностранца, - жалуется де Кюстин в своих записках.
– Если же вы слу-чайно позовете живущего поблизости русского врача, то можете считать себя заранее мертвецом... За исключением лейб-медика, русского врача и, как говорят, человека дей-ствительно ученого, все остальные врачи, которые не спе-шат отправить своих пациентов на тот свет, это немцы, со-стоящие при великокняжеских дворах. Но князья русские постоянно находятся в разъездах, никогда не знаешь, где они в данный момент находятся, и потому фактически ос-таешься без всякой врачебной помощи. Да и эти наиболее опытные врачи из княжеских дворцов стоят несравненно ниже наших простых госпитальных врачей. Наиболее опытные практики быстро теряют свой опыт и знания, про-водя жизнь во дворце, редко бывая у постели больного. Я с интересом читал бы любопытные секретные мемуары при-дворного врача в России, но я побоялся бы доверить ему свое лечение. Эти люди - более удачные мемуаристы, чем врачи".
Бал в Зимнем дворце
Де Кюстин с восторгом описывает бал по случаю бра-косочетания великой княжны с герцогом Лейхтенбергским. "Праздник, последовавший за нашим представлением, был одним из самых великолепных зрелищ, которые мне при-шлось на своем веку видеть. Это была феерия... Каждая зала, каждая картина ошеломляли русских царедворцев, присутствовавших при катастрофе, но не видевших нового дворца после того, как этот храм по мановению их госпо-дина восстал из пепла... Стиль украшений, хотя они закон-чены лишь несколько дней тому назад, напоминает о сто-летии, в котором этот дворец был воздвигнут... В России копируют все, даже время.
Танец, который чаще всего встречается в этой стране на великосветских балах, не нарушает обычного течения мыслей танцующих. Эта размеренная, согласованная с ритмом музыки прогулка кавалера об руку со своей дамой. Сотни пар следуют одна за другой... через необозримые залы всего дворца. Бесконечная лента вьется из одной залы в другую, через галереи и коридоры, куда влечет ее воз-главляющий шествие властелин. Это называется "танцо-вать полонез".
Блеск главной галереи в Зимнем дворце положитель-но ослепил меня. Она вся покрыта золотом, тогда как до пожара она была окрашена лишь в белый цвет.
Еще более достойный удивления, чем сверкающая зо-лотом зала для танцев, показалась мне галерея, в которой был сервирован ужин... Во Франции благодаря успехам индустрии мы уже почти забыли, что существуют свечи, в России же обычно еще до сих пор употребляют восковые свечи. Стол для ужина был сервирован с исключительным богатством. Вообще на этом празднестве все представляет-ся колоссальным, и невольно затрудняешься решить, что более поражает: эффект ли поющего ансамбля, или же раз-меры и качество отдельных предметов. На тысячу человек в одной зале был сервирован один стол.
Среди этой тысячи лиц, блиставших в большей или меньшей степени золотом и бриллиантами, находился и...киргизский хан в сопровождении своего сына и свиты. Я заметил также старую грузинскую царицу, лишенную более 30 лет назад своего престола...
Я видел Венский конгресс, но я не припомню ни од-ного торжественного раута, который по богатству драго-ценностей, нарядов, по разнообразию и роскоши мундиров, по величию и гармонии общего ансамбля мог бы сравнить-ся с праздником, данным императором в день свадьбы сво-ей дочери в зимнем дворце.