Богатство и бедность царской России
Шрифт:
Странная дружба с Аракчеевым
Эта странная дружба Александра с любимцем Павла I А.А. Аракчеевым удивляла многих. Один из наставников Александра, Масон, отмечал у своего воспитанника склон-ность поддаваться чужому влиянию и высказывал опасе-ние, что какой-нибудь наглый и невежественный человек может подчинить его себе. Это, очевидно, и произошло в случае с Аракчеевым.
Дружба началась еще в конце царствования Екатери-ны II. Как писал об Аракчееве в рукописном журнале Ми-хайловский-Данилевский, "...без особенных дарований от природы, не учившись ничему, кроме русского
Тем не менее, их что-то связывало. "Мне всегда гру-стно без тебя, - писал Александр Аракчееву.
– Ты мне крайне недостаешь, друг мой..." Или: "Твоя дружба всегда для меня будет приятна, и поверь, что моя не перестанет на век".
Еще до воцарения Павла Аракчеев странным образом и, может быть, не случайно сблизился с воспитателем Александра Лагарпом.
Один из современников так отзывался об Аракчееве: "Аракчеев возмужал среди людей отверженных, презирае-мых, покорных, хотя завистливых и недовольных, среди малой гвардии, которая должна была впоследствии осра-мить, измучить и унизить настоящую старую гвардию".
При Павле его любимец, однако, не избежал опалы. Причиной стал ложный донос Аракчеева. После какой-то кражи в арсенале он обязан был донести об этом императо-ру, но артиллерийским батальоном, ответственным за ка-раул в арсенале, командовал брат графа Андрей Андреевич Аракчеев. Аракчеев, не долго думая, донес, что караул был от полка генерала Вильде. В результате этого Вильде ис-ключили из службы. Но о бесчестном поступке Аракчеева узнал император, и 10 октября 1799 г. последовал приказ об увольнении графа Алексея Андреевича Аракчеева.
Взгляд Александра на Россию Павла I
Александр писал Лагарпу: "Вам известны различные злоупотребления, царившие при покойной Императрице; они лишь увеличивались по мере того, как ее здоровье и силы нравственные и физические стали слабеть...Я не буду распространяться о всеобщей скорби и сожалениях, вы-званных ее кончиною, и которые, к несчастию, усиливают-ся теперь ежедневно. Мой отец, по вступлении на престол, захотел преобразовать все решительно. Его первые шаги были блестящи, но последующие события не соответство-вали им. Все сразу перевернуто вверх дном, и потому бес-порядок, господствовавший в делах и без того в слишком сильной степени, лишь увеличился еще более".
Дальше Александр характеризует состояние России: "Военные почти все свое время теряют исключительно на парадах. Во всем прочем решительно нет никакого строго определенного права. Сегодня приказывают то, что через месяц будет уже отменено... Существует только неограни-ченная власть, которая все творит шиворот на выворот. Не-возможно перечислить все те безрассудства, которые со-вершились здесь... Выбор исполнителей основан на фаво-ритизме; заслуги здесь не причем. Одним словом, моя не-счастная родина находится в положении, не поддающемся описанию. Хлебопашец обижен, торговля стеснена, свобо-да и личное благосостояние уничтожены. Вот картина со-временной России..."
К екатерининским сановникам Александр относился недружелюбно. Военный историк А.И. Михайловский-Данилевский пишет: "Встречая на пути лиц, служивших при бабке его, Государь обходился с ними сухо и почти не обращал на них внимания. Вообще он не любил, когда вспоминали при нем о царствовании Екатерины".
Граф Воронцов, например, вызывал у Александра от-вращение, и, когда тот по болезни ушел в отставку в 1804 г., Александр радовался как дитя.
Коронация
31 августа 1801 г. Александр выехал из Петербурга для коронации в Москве. 5 сентября он прибыл в загород-ный Петровский дворец. Торжественный въезд в Москву состоялся 8 сентября.
Во время верховой прогулки по Тверской, которая со-стоялась на следующий день, Александра окружил народ. В воспоминаниях одного из очевидцев есть описание вос-торга, с которым отнеслись москвичи к новому императо-ру: "Царский конь, сбруя и одежда, все в народе освяща-лось его прикосновением; целовали его лошадь, его сапоги, ко всему прикладывались с набожностью. Перед владыка-ми Востока народ в ужасе падает ниц, на Западе смотрели некогда на королей в почтительном молчании; на одной только Руси цари бывают иногда так смело и явно обожае-мы".
Награды, пожалованные в день коронации, были скромными. Ничего не получили крестьяне, что многих огорчило. Одному сановнику, который просил о пожалова-нии ему имения, Александр ответил: "Большая часть кре-стьян в России рабы: считаю лишним распространяться об уничижении человечества и о несчастии подобного состоя-ния. Я дал себе обет не увеличивать числа их и поэтому взял за правило не раздавать крестьян в собственность".
Банкротство идей
Чарторижский, прибыв в Петербург из Неаполя, отме-тил, что Александр изменился. Он уже не думал об отрече-нии, а осуществление реформ, задуманных в юношестве, он теперь считал делом сложным.
Прибывший из Парижа Лагарп тоже изменил свои якобинские взгляды, которые проповедовал в 1794 г. Те-перь он, имея опыт управления Гельветической республи-кой , отзывался скептически о свободе народных собра-ний и считал истинным благом для народа разумное самодержавие. Лагарп постепенно пришел к мысли о необходимости твердой и непоколебимой власти в управлении.
Лагарп давал своему воспитаннику политические со-веты, а также по просьбе Александра внимательно наблю-дал за его выходами, чтобы потом подсказать, как держать себя в соответствии с его высоким положением, к которому еще не привык. Лагарп наблюдал за императором и во дворце, и в обществе; он смешивался с толпой, наблюдал за Александром, а потом сообщал ему о своем мнении.
Постепенно у Александра выработалась теория поли-тического строя с "законно-свободными" учреждениями, который мог бы обеспечить мирное развитие страны без революционных потрясений и защитить страну от прави-тельственного произвола.
А.Е. Пресняков считает эту теорию утопией, которая привела Александра к конфликтам с действительностью внутри страны, а в международных отношениях привела его стремления к банкротству. Фантастические проекты Александра запутали его самого, а безысходные противо-речия с собой и с окружающими в конце концов привели его к полной апатии в последние годы жизни.