Богатство
Шрифт:
И он клялся мне в любви… Теперь я знаю, это был всего лишь план его отца по захвату власти, но… неужели Адрею было настолько все равно, что даже будучи рядом со мной, он не видел меня? Влюбленно смотрел мне в глаза, и не запомнил мое лицо?
Казалось бы, я должна была радоваться, что все было именно так, а не иначе. Сейчас это спасло жизни мне и Лушке. Но почему-то мне было немного обидно…
Неловкое молчание затянулось. Гирем ничего не ответил на реплику Адрея. А я все еще боялась, что он меня узнает.
— Мам, — дернул меня за подол Лушка, — нам надо к Орегу…
Его
— Идите, — кивнул Гирем, — а нам с его сиятельством нужно закончить разговор.
И он практически вытолкал нашу застывшую компанию за штору, на лестницу.
— Гирем, а ты ревнивец! — услышала я смех Адрея. — Боишься, что она выберет меня, если я предложу ей свое покровительство?
— Нет, — отрезал Гирем. Он злился. Но сдерживал свою злость. — Она тебе не пара. Она всего лишь нищенка с детьми, — процитировал он слова Адрея.
Дальше я не слышала. Оказавшись за шторой, схватила Лушку и Нюня и помчалась прочь из харчевни… Лишь бы оказаться подальше… и, вообще, не стоило быть такой самоуверенной. Я же сама хотела, чтобы аристократы приходили в мою ресторацию. Но даже не предполагала, что будут приходить такие большие люди.
— Мама, ты куда?! — закричал Лушка, — мы же пришли к Орегу!
Но меня было не остановить. Я тащила свое семейство прочь из этого опасного места. Знала бы, что так будет, совсем не пошла бы в харчевню сегодня.
— Завтра, Лушка. Сегодня нам туда нельзя. Надо идти домой.
Я затормозила, останавливаясь в том самом месте, где четверть часа назад плакала Анни, повторяя те же самые слова, которые сказала сейчас я. Как будто бы она знала, что нас там ждет… Я посмотрела на безмятежно щебечущую девочку на руках у Нюня.
— Анни, — тихо спросила я у дочери, чувствуя как сердце колотиться в горле. То ли от волнения, то ли от бега. — Почему ты не хотела идти туда? — махнула головой в сторону харчевни, — откуда ты знала, что нельзя?
Я, наверное, сошла с ума, но теперь мне почему-то казалось, что это был не просто каприз маленькой девочки. Но ведь этого не может быть! Анни улыбнулась и ответила:
— Мне камесек казаль…
— Камешек? — удивилась — Какой камешек?
Дочка порылась в кармашке и достала большой круглый голыш:
— Оть такой… Он казаль низзя. Маме и Луське низзя… там злой дядя…
— Маме и Лушке нельзя, — прошептала я, ошеломленно уставившись на Анни. — А что еще сказал тебе камешек?
— С Нюнем мозьно! Се месьте мозьно…
— Мама, — Лушка наконец-то догадался, — это был, — он побледнел, а в глазах появился страх. Как тогда, два года назад, — этот дядька… Он… плохой человек?
— Да, — я кивнула. — нам повезло, он не узнал ни меня, ни тебя…
— Камесек казаль, месте мозьно. Месьте холосо… Злой дядя сё забыль…
Кто эти «месьте» и почему «месьте мозньо» вопросов у меня не вызывало. Очевидно речь шла о нас с Лушкой и Гиремом, как о последних потомках Древних Богов. Но откуда Анни это знала?
Глава 28
После того случая увлечение Анни игрой в камушки заиграло новыми красками. Не знаю, как она это сделала, на ум приходили только гадалки и гадания на камнях из моего другого прошлого, но инцидент в харчевне невольно заставил нас прислушиваться к тому, что говорил маленький ребенок. Самое странное, все, что «казаль камесек», сбывалось. Правда, больше никаких серьезных предсказаний Анни не делала, ограничиваясь прогнозом погоды на завтра, поиском потерянных мелочей и предупреждением о приходе гостей.
Сначала нас это забавляло, и мы с Лушкой задавали «камеську» каверзные вопросы. Но постепенно забава наскучила, и мы перестали обращать внимание на разговоры нашей малышки с камнями.
К первому снегу в подвале дома Гирема развернулось настоящее производство. Я немного усовершенствовала станки, вместо тяжелой доски с дыркой сделала легкое деревянное кольцо, которое можно было держать в руках. И, помятуя о том, что не многие женщины в Нижнем городе умеют считать, приготовила размерную линейку, на которой обозначила длину резинки, верхней части носка, пятки, стопы и мыска. Так они смогут контролировать процесс вязания, прикладывая линейку, чтобы все носки были одинаковые. Таких линеек я сделал по несколько штук на весь размерный ряд. Я набрала и обучила вязать на станках двадцать мастериц. Осталось только дождаться возвращения купеческих караванов.
Осень в этом году как назло выдалась затяжная и дождливая. Даже в харчевне стало намного меньше народу, люди предпочитали сидеть дома. Я страшно нервничала и не находила себе места. И, чтобы не осталось времени на переживания, решила расширить ассортимент выпечки в харчевне. Мы уже вовсю продавали и пиццу, и шаурму, и гамбургеры, но сладости пока не выпекали. В нижнем городе десерты ограничивались пирогами с фруктами и ягодами, сахар стоил чересчур дорого — пять филдов за шат (*450гр). Его можно было заменить медом, но за полгода я так и не нашла времени для кухонных экспериментов: то открывала ресторацию, то мануфактуру. И сейчас с раннего утра, пока кухня свободна, я уходила в харчевню, чтобы проработать новые рецепты.
В полдень у нас начинались уроки. Либо у Орега, тогда Нюнь приводил детей, либо я проводила их сама, обучая Лушку всем необходимым принцу наукам. Анни всегда была рядом и тоже училась, хотя я пока ее не заставляла. Еще слишком мала.
То утро началось очень удачно. Я наконец-то подобрала нужные пропорции для песочного теста и последняя партия печенья получилась почти такая же, как в прошлом, если не считать сильный привкус меда. Но мне даже понравилось. Я аккуратно сложила рассыпчатое печенье в пару холщовых мешочков, один занесу Селесе. До полудня еще долго, а я давненько не была у нее в гостях. Уже соскучилась.