Богатство
Шрифт:
В Среднем городе мне не везло. Уже работающие ресторации не собирались закрываться, а подходящих мест в центре уже не осталось. Я готова была выкупить уже все, что угодно, но в центре, на главной площади никто не горел желанием продать свою невижимость.
Между делом я заехала к портнихе. К счастью ее, видимо проинструктировали, и меня приняли очень хорошо. Хотя платье, в котором я пришла, стоило в разы меньше тех, что носили ее работницы, снимающие мерки.
Через несколько дней, обойдя всю центральную площадь, я была вынуждена отравиться на поиски подходящего помещения
Прошло уже больше десяти дней после переезда в Средний город, а я так и носилась по улицам без всякого результата.
На одиннадцатый день, устав от бесполезной беготни, я решила устроить себе выходной. Изредка я позволяла себе расслабиться, забыть о делах и просто провести время с детьми. Тем более утром от Дишлана прибежал мальчишка и известием, что у моего верного телохранителя родился сын. Он пообещал появиться к обеду и попросил остаться дома.
Мы же с Лушкой, Анни и Нюнем решили прогуляться по ярмарке. Купить себе чего-нибудь вкусненького и поискать достойную оправу для камешка Анни. Она так и носила его на веревочке, хотя я уже много раз водила ее по торговым рядам Нижнего города. Но дочери там ничего не приглянулось.
Здесь, в Среднем городе, полно стражи. И вряд ли нам что-то грозит.
Ярмарка в Среднем городе была и похожа и не похожа на ту, к которой мы привыкли. Деревянные ряды прилавков были такие же как у нас, так же толпились люди и то тут, то там встречались стражники, следящие за порядком. И даже шатер, похожий на тот, в котором сидел дядька Петро, был точно такой же.
Но торговые ряды выглядели крепче и сияли свежей краской, люди были одеты намного лучше и богаче, а шатер был совсем новый. Его явно поставили только этой весной. А еще в Среднем городе не было нищих. Совсем. Этот момент, пожалуй, был самым странным и непривычным.
Товар на прилавках тоже немного отличался от того, к которому мы привыкли. И стоил намного дороже. Я даже стала думать, а не ездить ли мне за продуктами в Нижний город? Но потом прикинула, что плата за проезд в Средний город сожрет всю экономию. Иначе все бы так и делали.
Мы только-только зашли на ряды, как Анни потянула меня за рукав:
— Мама, — она смотрела как всегда спокойно и уверено. — Нам надо туда, — ткнула она пальцем куда-то назад и влево от нас.
— Зачем? — не поняла я, — мы же только пришли. Давайте пройдемся по рядам, посмотрим, что тут есть интересного…
— Нет, мама, — дочка была настроена серьезно, — нам надо туда.
И не дожидаясь согласия, выдернула свою ладошку из моей руки, развернулась и пошла прочь от ярмарки.
— Анни, — расстроенно завопил Лушка, — ну, куда же ты! Давай хотя бы немного погуляем!
— Анни! Стой! — попыталась я остановить ее, но все было тщетно. Девочка рвалась в одной ей известном направлении.
— Ы-ы-ы, — расстроенно покачал головой Нюнь и зашагал за своей подопечной.
И нам с Лушкой ничего не оставалось, как последовать за ними. Лушка недовольно пыхтел. Я вздыхала. Причуды Анни иногда выматывали.
Вслед за Анни мы дошли до края рыночной площади, завернули в узкую, неприметную улочку. И чем дальше мы уходили, тем быстрее шла Анни. Под конец она уже просто бежала. Да так быстро, что мы с трудом поспевали.
Улочка оказалась очень извилистой и несколько раз круто меняла направление. Внезапно, перед очередным поворотом, Анни остановилась. Замерла, будто прислушиваясь.
— Анни, — кинулась я к ней, но на меня недовольно замычал Нюнь. Я замолчала… глухие удары… стоны… мужские голоса… довольный хохот… за углом явно кого-то били.
— Ы-ы-ы! — Громко заорал Нюнь и кинулся вперед.
— Нюнь! — я обернулась на испуганно замерших детей, — ждите нас здесь и не сходите с места.
И помчалась за Нюнем. Я даже не задумалась, зачем туда бегу и что собираюсь делать. Драться я не умею и даже защитить себя не смогу, не научилась. Надо было дождаться Дишлана и идти на ярмарку с ним, мелькнула мысль.
Я вылетела из-за угла, в тот самый момент, когда Нюнь с яростным воплем накинулся на трех громил в два раза больше его самого. От такого натиска они малость опешили, и Нюню удалось хорошенько врезать по разу всем троим. Но потом они опомнились, и кинулись втроем на Нюня.
У каменной стены дома в пыли кучей тряпья лежал избитый старик. Его седые волосы покраснели от крови, и я решали, что эти трое убили его, проломив череп. Рядом со стариком валялась корзинка, из которой выпали свертки с продуктами, и толстая деревянная клюка.
Сама не помню, как она оказалась у меня в руках. Я подняла клюку над головой и с диким воплем бросилась спасать Нюня, которого прямо сейчас избивали втрое мужчин, уронив на землю и пиная ногами. Но никого ударить я не успела. Над нами раздался громкий крик-приказ:
— Стоп! Замрите!
Я застыла прямо так, как была с задранной вверх клюкой, Нюнь лежа на земле, а трое громил стоя над ним в нелепых позах.
Лушка медленно вышел из-за спины. В его огромных, на пол лица глазах застыл страх.
— Мам, — прошептал он хрипло, и я поняла, что сейчас мой малыш заплачет, — отомри…
Я сразу же ощутила, как странное оцепенение пропало. Клюка выпала из рук, загремев по каменной мостовой, а я кинулась к сыну.
— Лушка, — обняла его и прижала к себя, чувствуя как мокнет платье на плече, — сынок, все хорошо… Ты молодец.
— Лушка, — брата со спины обняла Анни, — не плачь. Я же говорила, все получится. И мама не будет ругаться. Ты же не будешь, мам?
— Не буду, — выдохнула я. — Но в следующий раз, пожалуйста, оставайтесь в безопасном месте. Хорошо?
— Хорошо, — сморщила нос Анни. — Лушка, отпусти Нюня. Ему больно. И дедушке больно. Ему помочь надо.
— Я больше не смогу, — шмыгнул носом сын, — слишком много народу… скоро само пройдет…
— Сынок, — встревожилась я, — как быстро пройдет?