Богатые — такие разные.Том 2
Шрифт:
Когда мой телохранитель был вынужден показать зубы паре репортеров, словно стремившихся вызвать у меня отвращение к прессе, я почувствовал, что мне оставалось лишь укоризненно воскликнуть:
— Джентльмены, прошу вас! Господин Салливэн только что узнал о потере жены! Неужели у вас недостанет симпатии к овдовевшему человеку? — и, наскоро шепнув помощнику, чтобы он рассказал им подробности о смерти Кэролайн, я подтолкнул Стива вперед, к «кадиллаку», и нырнул в машину вслед за ним. Телохранитель уселся на переднее сиденье, шофер нажал на акселератор, и пресса осталась бурлить на тротуаре.
Стирая пот со лба,
— Мои мальчики, — проговорил он, — я хотел бы поехать к ним. Кто за ними присматривает?
— Моя сестра. Она с ними в вашем доме.
— Ваша сестра? Эмили?
Я объяснил ему, как случилось, что Эмили взяла на себя роль доброй самаритянки.
— Она так добра… — Голос его еще был нетверд после потрясения. — Так добра…
— Ну, а теперь о ваших братьях…
— Подождите несколько минут, можно?
Я дал ему целых пять минут передышки. Он нашарил в кармане сигарету, закурил и извлек из другого кармана фляжку. Отпив несколько глотков спиртного и выкурив сигарету, он расправил плечи и посмотрел мне прямо в глаза.
— Ну, валяйте. Насколько там все плохо?
Я проверил, до конца ли поднята стеклянная перегородка в машине, но, и, убедившись в этом, из осторожности заговорил вполголоса.
— Вам предстоит принять решение. Люк просил два миллиона для того, чтобы поправить свои дела, но долги составляют примерно два с половиной миллиона, как подсчитал Льюис, добившийся, кстати, на прошлой неделе четырехнедельной отсрочки. Это означает, что в вашем распоряжении двадцать один день на решение этого вопроса. Когда у вас будет план действий, дайте знать нам. Позвольте мне подчеркнуть от имени всех партнеров, что у нас нет никаких сведений о каких-либо преступных действиях, речь идет только о крупном злоупотреблении.
— Вы, разумеется, понимаете, что, если становится известно о злоупотреблениях какого-то одного партнера, тень ложится на всех остальных?
— Вот и наведите порядок, Стив. Это все, о чем мы вас просим.
— Разумеется, — устало бросил он. — Я разберусь во всем. Чего я не могу понять, так это, почему Кэролайн не заметила, что мальчики оказались в таких трудных обстоятельствах. Я поручил ей не спускать с них глаз в мое отсутствие. Она была достаточно умна, чтобы понять, во что они вляпались.
— Она была заодно с ними, Стив.
— Что! — он был совершенно потрясен моими словами и смотрел на меня с подозрительным недоверием. — Этого не могло быть… я в это не верю!
— Мне все рассказал Мэтт. Он сказал, что Кэролайн хотела отплатить вам за вашу… деятельность в Лондоне и в Норфолке. По-видимому, она очень сердилась из-за того, что вы завели такую недостойную дружбу с мисс Слейд.
— Не упоминайте при мне имени этой женщины! — выкрикнул он и снова набросился на фляжку с виски, как будто там было овощной сок. У меня отвисла челюсть. Автомобиль проехал по мосту через Квинс и с мягким шумом лавировал среди безобразных улочек предместий Лонг-Айленда. Шел дождь. Я едва удержал язык за зубами, когда Стив мрачно проговорил: — С этим покончено. Все позади.
— Но я думал… — довольно бессвязно начал я. Разумеется, меньше всего этого могла пожелать Дайана Слейд. — Я думал, что вы намерены на ней жениться, — пробормотал я. — Я слышал — лондонские друзья недавно говорили Хэлу Бичеру…
— Да, она беременна, — прервал меня Стив почти в слезах, опустошая свою фляжку. — У нее будет двойня.
— Двойня!
В этом было что-то очень обидное. Незаконный ребенок просто несчастен, но незаконные близнецы — это уж чересчур вульгарно.
— Бедные маленькие полусироты, и я никогда их не увижу, никогда! — пробормотал он в сентиментальном порыве. Потом его настроение резко изменилось, словно он отбросил в сторону все сантименты. — Пол счастливо уберегся от этой женщины, — с горечью продолжал он. — Когда я думаю обо всей ее лжи, о том, как она обманывала меня, делая вид, что питает ко мне искренние чувства…
Я слушал его, как человека, чья гордость пострадала от самой тяжелой несправедливости. Я решил, что Дайана Слейд совершила какую-то грубую ошибку, и эта мысль меня ободрила. Может быть, она оказалась слишком умна, что я всегда со страхом подозревал.
— Вы хотите сказать, что у нее были какие-то скрытые мотивы, побудившие ее искать связи с вами? — простодушно спросил я, уверенный в том, что мисс Слейд претендовала на долю Ван Зэйла для своего сына, когда забеременела. — Но чего она могла хотеть?
Стив посмотрел на меня полными боли, воспаленными глазами.
— Банк, — проговорил он.
Я видел, что он был расстроен и даже не мог четко выразить свою мысль.
— Вы хотите сказать, банк для своего маленького сына, — настойчиво продолжал я. — И она придумала наилучший путь достигнуть этого, выйдя замуж за одного из партнеров?
— Забудьте об этом мальчике. И о браке. Ей нужен банк. И точка.
Я всерьез подумал, не тронулся ли Стив умом.
— Но это же невозможно! — возразил я с каким-то неловким смешком.
Стив бросил на меня презрительный взгляд.
— Для Дайаны Слейд нет ничего невозможного.
И я внезапно понял, что он говорил не только вполне серьезно, но и разумно. Я почувствовал себя словно в лифте, за две секунды провалившемся с десятого этажа.
— Но женщины не становятся инвестиционными банкирами, — пробормотал я. — Я думаю, что такого не бывает. Такого просто не может быть. Клиенты…
— О, разумеется, — саркастически согласился Стив, — разумеется. Для женщины косметика и красота, а банковский бизнес для мужчин, это всем нам хорошо известно. Но я взял эту женщину с собой в Париж, и она, что называется, кормила из рук моих потенциальных клиентов, она так дьявольски энергична, так дьявольски обаятельна и делает деньги с такой же легкостью, как другие женщины штопают носки. Если бы ей когда-нибудь удалось зацепиться в отделении банка на Милк-стрит, вся Ломбард-стрит оказалась бы в ее сумочке за минуты, которых не хватало бы даже для смены караула в Букингемском дворе.
Я был в ужасе.
— Вы хотите сказать, что она энергична как мужчина?
Он посмотрел на меня с жалостью во взгляде. Секундой позже глаза его засияли от лавины эротических воспоминаний, прежде чем снова затянуться дымкой боли.
— И еще какой мужчина! — свирепо пробормотал он, спрятав под заморгавшими веками слезы.
Было поистине ужасно видеть такого человека, как Стив Салливэн, доведенным какой-то женщиной до состояния бесформенной массы. Подыскивая слова, я смог лишь выпалить: