Богатым быть не вредно
Шрифт:
– Я телепат, а зовут меня Василечком.
Ей показалось, что он с ней начинает заигрывать.
– Телепат – это тот, кто читает чужие мысли и пьет за чужой счет?
– Почти верно. Только не читает, а слушает.
– У вас это неплохо получается, – Света в чудеса не верила. Ей стало смешно оттого, что этот «Василечек» принимает ее за дурочку, и она засмеялась.
– Нет, Света, я вас за дурочку не принимаю.
– А я вам ничего не сказала! – она машинально дотронулась до потайного карманчика, где лежали собранные у сотрудниц деньги, приготовленные директору ресторана в качестве взятки, и специально
– Вот что, Света, давайте договоримся так: деньги, лежащие в вашем секретном карманчике, то есть в юбочке, облегающей ваши очаровательные ножки, вы раздадите своим коллегам обратно. И больше подобных действий не повторите! В противном случае, а случай очень противный, не только лишитесь своей работе, а и отправитесь в некоторые отдаленные места…
– А почему вы командуете? Кто вы такой, чтобы диктовать?…
В комнату кто-то постучал. Вася несколько секунд прислушивался, затем встал из-за стола и резко распахнул дверь:
– Входите, товарищ Лунин!
Майор, всматриваясь в лицо Кукушкина, протянул ему руку:
– Разрешите познакомиться: Иван Дмитриевич.
– Василий Васильевич, – представился Кукушкин.
– Очень приятно, Василий Васильевич. Я вас, откровенно говоря, таким и представлял. У вас глаза честные и в то же время немного… плутовские. Мое командование просило меня передать вам большую благодарность.
– Вот насчет командования – обмануловка, – улыбнулся дружески Вася. – Но вы выдали желаемое за действительное искренне. Значит, вы не карьерист. Прежде всего мне приятно, что мы единомышленники. Проходите, пожалуйста.
Старшая официантка задрожала от страха. Она хотела уйти, но ноги ее словно приклеились к полу. Попыталась открыть себе бутылку воды, но руки не слушались. С трудом достала сигарету из пачки, чтобы закурить.
– Здравствуйте, Светлана Егоровна, – поздоровался с ней Лунин, посмотрел на шевельнувшегося Хитроумова и спросил у Кукушкина: – Потерял сознание от разорения?
– До разорения еще далеко. Есть у него еще тысяч сто. В купюрах, кажется, дома под полом прячет. Да и имущества у него на столько же. – Васи-иль Васильевич, это не мной придумано, такой порядок установлен давно, – Света сопротивлялась желанию раскаяться, но признание само вырвалось из ее уст. – Я… Я не вин-новата…
Так уж повелось, что многие самые низкооплачиваемые работники торговли и сферы обслуживания жестоко облагались двойным налогом. Первый налог был незначительный, так как удерживался с незавидной официальной зарплаты. Зато второй тяжким бременем ложился на плечи подчиненных. Ежемесячно, желательно в один и тот же день, а еще лучше в одно и то же время, по установленному тарифу, через доверенное и проверенное лицо хозяину преподносился «конверт без штампа отделения связи». Было принято считать, что этот налог взыскивался с якобы дополнительной и неофициальной зарплаты, что в переводе на общедоступный язык обозначало: «Хошь аль не хошь, а воруй, хитри и выкручивайся, иначе плати из своей собственной зарплаты». Противники этого порядка «съедались заживо» и долго не задерживались на одном месте. В нередких случаях они даже оказывались на скамье подсудимых, как переступившие закон.
Светлана Егоровна честно исполняла свой «долг» перед бывшим директором. С Хитроумовым, правда, еще не успела наладить контакт в силу его недавнего назначения, но предупредила в первый же день его вступления в должность, что «службу свою знает четко».
– Так в чем вы не виноваты? – переспросил ее Лунин.
Светлана потянулась рукой к секретному карманчику и чуть было не вынула вещественные доказательства. Но вовремя опомнилась и начала с волнением повторять одно и то же слово, только в разных падежах.
– «Парнуся», «парнуси», «парнусю»…
– А слово какое придумали ласковое! – улыбнулся Кукушкин Лунину. Но майора поражало не слово. На протяжении многих лет он так и не сумел уличить бывшего директора ресторана во взяточничестве, настолько была велика сила негласных законов. В ресторане существовали как бы две враждующие между собой мафии: зал и кухня. И каждый «варил» себе на своем месте.
– Предыдущий директор знал, когда уйти на пенсию, – сказал с грустной иронией Лунин. – Представляете, его надо было посадить в тюрьму, а ему вместо этого – персональную пенсию! Квартира в аристократическом районе, связи, дача на Нижних садах, не считая личного автосервиса. А я всю жизнь на голой зарплате… Майора даже дали совсем недавно.
– А что ж так слабо?
– Мне не простили, что я посадил родственника замминистра.
– Что же вы хотели, Иван Дмитриевич? Любить справедливость и иметь благополучие?! – Кукушкин, прослушивая мысли Лунина, убеждался в его честности. – Так в жизни бывает. «Так не бывает, так не бывает, так не бывает!» – пропел он и спросил: – Знаете такую песню?
– Песню-то я знаю, – Лунин, глядя на стол, проглотил слюну. – Василий Васильевич, к вашему сведению, я еще сегодня не обедал. Я бы даже выпил за вашу победу. Насколько я понял, угощает побежденный?
– Не волнуйтесь, это из директорского фонда, – старшая официантка сразу принялась обслуживать гостей. – Отдыхайте, дорогие гости, и чувствуйте себя как дома. Приятного вам аппетита!
Как только она вышла, Кукушкин и Лунин рассмеялись. От их смеха очнулся Хитроумов…
За дверью Светлана Егоровна дала ходу, а в пятой кабине пошел в ход заказ номер один. За двадцать годиков безупречной службы Лунин впервые соблазнился на угощение. Много лет он прожил в коммунальной квартире и только недавно получил изолированную. Купив в кредит новую мебель, залез по уши в долги. О его неподкупности среди сотрудников ходили легенды. Некоторые насмехались над ним открыто. Даже жена его часто упрекала: «Послушай, Лунин, „белые вороны“ сейчас не в моде. Все равно никто не поверит, что ты не берешь взяток и не используешь свое служебное положение». Но он даже слышать об этом не хотел, хотя знал, что некоторые из его коллег далеко не безгрешны…
– Иван Дмитриевич, а вам не кажется, что даже на солнце есть пятна?
– О чем это вы? – спросил майор, не имея ни малейшего представления о способностях Кукушкина.
– О вашей жизни. Понимаете, я не верю в человеческую хрустальную чистоту. – Вася не хотел об этом говорить, но ему было почему-то жаль майора. – Если скрупулезно покопаться, то в каждом можно что-то отыскать.
Лунин положил на стол недоеденный бутерброд с икрой, который, как показалось ему, застрял у него в горле. Запив водой, он быстро вытер руки своим платочком и с упреком сказал себе: