Богатыристика Кости Жихарева
Шрифт:
– Ишшы! – настаивала Смерть. – Я, чтобы упаковать тебя, ирода, целой вечности не пожалею! Я тебе, навуходоносору, спуску не дам! Какого-то медведя круглого придумал! Не бывает круглых медведей! Да ишшо загонял меня вконец! А я, между прочим, костяная, а не железная!
Тут она остановилась, постучала себя косточкой пальца по черепу, стукнула косой о землю и провозгласила:
– А вот ступай-ка ты, генерал адмиралыч фельдмаршалов, свое добро самостоятельно искать, а я тебя тут подожду! На этом самом месте! Мне ведь, сам знаешь, торопиться некуда… Как найдешь, так ворочайся…
И
Аника от неожиданности присел, взвизгнул: «Обязательно!», всплеснул руками и… засверкал босыми пятками по дороге.
«Выходит, мы с Колобком этого гада от смерти вчистую отмазали, – сообразил Костя. – Фиг он теперь сюда вернется, и фиг он теперь помрет. Нормальные люди все скончаются, а он, значит…»
Костя чуть не заорал от такой несправедливости, но вовремя опомнился.
Смерть между тем подошла к дубу, села, прислонилась к стволу и положила косу рядом, чтобы в случае чего быстренько дотянуться.
«Она сказочная или настоящая? – думал Жихарев и вдруг спохватился: – Да я тут и сам-то – настоящий ли?»
И с ужасом увидел, что высокая сочная трава вокруг грязной Смертиной хламиды начинает желтеть и жухнуть.
А с ближних ветвей дуба облетают листья и падают желуди…
Второй встречный
Стало так страшно, что Костя опять проснулся. И сразу же посмотрел вниз – но на траве возле дуба никто, к счастью, не дремал. И была трава все того же ярко-зеленого цвета…
– Ну, Колобочина дрянская! – сказал он вслух, чтобы окончательно пробудиться и прогнать страх. – Ну ты меня подставил! Кислотный твой корешок оказался – проглючило меня! Хорошо, что мне допинг-контроль еще не скоро проходить…
Но ждать на ясную голову стало совсем скучно, и мальчик опять вытащил из рюкзака сборник былин. Теперь-то он знал, что книга никакая не волшебная, а это глюки полезли. Поэтому он раскрыл том поближе к концу. На этот раз оказалось такое:
Скоморох ходит по улице,Скоморох ходит по широкой.Он и плачет, возрыдаючи,Свою участь проклинаючи:«Уж ты, участь, ты, участь моя,Разнесчастная жизнь такова!»Еще стук-стук под окошечко:«Вы пустите скомороха ночевать,Вы пустите молодого ночевать!»…Костя замолчал и прислушался на всякий случай – вдруг да опять начнутся перемены в природе?
– Снова жесть какая-то! – решил он и захлопнул книгу. Потом глянул на корешок – не пожевать ли еще?
– Теперь-то я знаю, что глюки – это глюки, и бояться тут некого, – успокоил он сам себя и захрустел горькой сочной плотью…
Через какое-то время внизу послышались крики:
– Бей его, Фома!
– Бей его, Ерема!
– Ну да, – сказал Костя. – Так я и поверил. Откуда тут Фома с Еремой возьмутся? Фома с родителями в Турции отдыхает, а Ереме нельзя поврежденный мениск тревожить…
Имелись в
– Бей татя!
– Лупи татя!
– Смерть татю!
– Татя – на кол!
Костя приподнялся, чтобы поглядеть на такой интересный глюк.
По дороге бежал, держа что-то в охапке, высокий тощий мужик, а за ним двое других – пониже и покрепче. Они колотили тощего палками, отчего тот подскакивал и верещал от ударов, как зайчик.
– Поделом татю мука!
«Э, – подумал Костя. – Вот оно что делается! Тятя – так ведь по-старинному отца зовут! Это детки батюшку родимого бьют! А я тут сижу и смотрю!»
Глюк там или не глюк, но для юного представителя семейства Жихаревых не было чернее и подлее поступка, чем поднять руку на родного отца. И неважно, что там, под дубом, верещит чужой батюшка, лупцуемый злодеями-сыновьями. Все равно непорядок!
Костя забыл про голод и слабость, спрыгнул с дуба и выбежал на дорогу.
– Смирррно! – рявкнул он, вспомнив, что Жихарев-старший именно так разгонял на Новый год драку во дворе. – Ат-тставить!
Фома и Ерема – не настоящие, а здешние – от неожиданности и вправду остановились, опустили суковатые дубинки…
Костя понял, что снова вышел косяк – никак не походили Фома и Ерема на сыновей побиваемого, поскольку были много его постарше. Или казались таковыми из-за длинных косматых бород…
«Все равно – двое на одного! Сто пудов непорядок!» – сказал про себя Жихарев.
В самом деле – не лезть же теперь обратно на дуб! Это вообще позор!
Тем более что палки бородачей тут же обрушились на самого Костю с двух сторон.
Костя подождал, пока не стало совсем больно (эге, это уже не глюки!), озверел, вырвал дубинки из рук космачей и с ревом погнал парочку по дороге, туда, откуда пришли.
Фома и Ерема как-то быстро прекратили сопротивление и пустились бежать, то и дело оглядываясь.
Костя переломил обе дубинки об колено, отшвырнул обломки и забарабанил кулаками в грудь, словно горилла – так было принято у них в спортзале в случае победы.
Потом посмотрел на спасенного.
Это был парень постарше Кости, примерно тех же годов, что братья-курсанты. Бородка у него росла жидкая, а волосы длинные, как у рок-музыканта. Он прижимал к груди что-то вроде короба, с которым ходят в лес по ягоду.
Парень поставил короб на дорогу и низко поклонился:
– Исполать тебе, добрый молодец!
Костя растерялся. Как тут нужно с людьми разговаривать? Колобок ведь никаких наставлений не оставил. Он велел тихо сидеть и не высовываться!
Жихарев сосредоточился, крепко подумал и выдавил из себя:
– Гой еси…
– Да уж вижу, что гой, и никто другой, – сказал парень. – Кабы не ты, родной отец, так еще до темноты настал мне конец. Совсем деревенщина озверела, и добро бы за дело! Их, вишь ли, задело, что я мимо проходил и кое-что прихватил. Разжился я у них колбаской, а заплатить хотел песней и пляской. Но не ходит тута такая валюта! Живут грустно, не зная искусства. Грубый здесь народ, все понимают наоборот! Не надо им куплетов неприличных, а надо лишь монетов наличных…