Богатыристика Кости Жихарева
Шрифт:
– Конечно. Он ведь не летает и не плавает. Занимается в основном землей… Э, что это с тобой?
Но Костя не ответил. Он тихонько свернул на обочину, сначала присел, а потом снял рюкзак и растянулся во весь рост на траве.
– Костя! – закричал Колобок. – Ох ты, беда-то какая… Вот что значит богатырский-то метаболизм… Старый я дурак, вернее, вечный! Кузьма-Демьян! Сделай что-нибудь!
– Мало ли что! – сказал филин и стал описывать круги. Внезапно он камнем пал в траву и выкрикнул: – Тем более!
– Спасибо! – сказал Глобальный и подкатился к месту, указанному
Вернулся он с каким-то корешком в лапках. Кое-как открыл рюкзак, залез внутрь, вытащил трофейную флягу, откупорил ее с великим трудом…
– Помогай, крылатый!
Кузьма-Демьян изо всех сил замахал крыльями.
– Ну вот, очнулся… Давай-ка помой этот корешок да пожуй…
– Это что? – сказал Костя и пришел в себя.
– Это девясил. Накормить он тебя не накормит, а помереть не даст.
Как-то не приходилось раньше Косте Жихареву голодать. Случая не было. Наоборот, когда начал спортивную жизнь, питаться пришлось чуть ли не по хронометру и с учетом калорий. Придет с тренировки домой поздним вечером, откроет полный холодильник, а закроет пустой… Одна пачка пельменей «Добрыня» сиротливо лежит, потому что лень воду кипятить. Но сейчас, кажется, сырьем бы сгрыз те пельмени!
Корешок оказался горьким, но в голове прояснилось.
– Колобочек, а почему тут вдоль дороги шашлыком не торгуют?
– Ну ты спросил! Разве есть на свете такая былина, чтобы Алеша Попович, допустим, шашлычника повстречал на пути? Да в здешнем виртуале не может богатырь найти на дороге ни мотеля, ни трактира, ни шоферской чайной, а видит только калик перехожих, осажденные татарами города, отдельных супостатов да других богатырей. Кроме того, у тебя и денег нет…
– Это верно, – вздохнул Костя. – Только прикидываю я, что и настоящий богатырь шашлычника на бабки сто пудов кинет…
– Верно прикидываешь. Не честь добру молодцу басурманина обогащать, пусть радуется, что вообще не убили… Потому и нету здесь ни шашлыка, ни шавермы, ни биг-мака паршивого. А ты лучше поднимайся-ка, – велел вожатый. – Видишь, во-он там дерево стоит?
– Ага, – сказал Костя. – Только это, наверное, не просто дерево, а – Дерево?
– Вроде того, – согласился Колобок. – Вообще-то раньше там у Соловья Одихмантьевича блокпост был… Так вот. Ни до какого Микулы ты в таком состоянии не дойдешь – туда три дня конница Вольги скакала, и то еле-еле достигла. Так что ты приляг в травку, чтобы тебя не видно было, и жди, когда мы с филином вернемся… Кто бы мимо ни шел, ни ехал – не показывай себя! Не храбрись! Про ятаган забудь – еще сам себе что-нибудь отрубишь! Хорошо бы тебе вообще на дерево забраться, да сомневаюсь я…
– Заберусь! – пообещал Костя. – Я же не совсем дохлый, а так… слабость временная возникла…
– Хорошо. А меня Кузьма-Демьян понесет к Микуле. Поклонюсь ему в ножки, не переломлюсь. Скажу – так и так, погибает-де могучий отрок голодной смертью под сырым дубом, привези его к себе за стол на почестен пир…
– А Микуле тоже сюда три дня скакать? – испугался мальчик.
– Нет, у него кобылка богатырская, в три прыжка поспеет… Так что мы полетели!
Они и полетели, а Костя остался один на один с дубом.
Дерево и вправду было Дерево – высотой примерно с пятиэтажный дом, а то и поболе. И обхватить его не было никакой возможности.
Но кто-то на дуб уже лазил – в коре виднелись глубокие зарубки. Костя поправил рюкзачок, закрепил ятаган и полез.
Точно, использовали уже это дерево как наблюдательный пункт – только очень давно. Между ветвями остались следы чего-то вроде помоста – сгнившие доски, покрытые истлевшим ковром. А снизу-то ничего не было видно!
Костя выбрал местечко понадежней, снял ношу и уселся, опершись о ствол спиной. Достал корешок, еще пожевал. Гадость какая! Зато в пузе не сосет…
– И чего я сюда потащился? – сказал мальчик сам себе. – Мне что, экзамен по этим былинам сдавать? Наизусть учить?
Он достал из рюкзачка книгу, открыл наугад и прочитал вслух:
Высота ли, высота поднебесная,Глубота, глубота окиян-море,Широко раздолье по всей земли,Глубоки омуты днепровские…И тотчас где-то грянули незримые струны, зарокотали, заревели, завели высокие голоса в унисон с басами песню бессловесную…
От неожиданности Костя зажмурился и чуть с дуба не рухнул.
А когда разожмурился, оказалось, что стало видно далеко-далеко, как в жизни не бывает – вся земля теперь была как один зеленый остров, омываемый ярко-синим – еще синее неба – морем. Крошечные города стояли на берегах извилистых рек, малютки-воины ходили туда-сюда в квадратиках полков, одинокие всадники сшибались в поединках… Не то «Сегун», не то «Герои меча и магии», не то еще какая стратегическая игрушка…
«Как бы непорядок… Вот вернутся наши, а тут все по-другому! Не надо! Лишнее это!» – закричал про себя юный Жихарев.
Ну точно – от книжек этих один вред…
Но, к его счастью, и музыка помаленьку утихла, и пейзаж постепенно вернулся в прежнее состояние.
Костя запихал книгу поглубже в рюкзак – от греха подальше. А сам задремал, потому что сон есть лучшее средство в борьбе с голодом. Немцы говорят: кто спит – тот обедает…
Проснулся он от чьего-то пронзительного голоса. Чуть-чуть отвел рукой ветку…
По дороге шагал Аника-воин – почему-то шел он не только без доспехов и оружия, но и босиком. Сзади двигалась тощая фигура в грязно-белой хламиде и пихала бедолагу черенком косы в спину.
– Ишшы, ишшы! – приговаривала фигура. – Должон быть! Должон быть ятаган, шшыт и прочая! Что за воин без оружия! Я тебя по всей форме обязана доставить, со всей амуницией! Там ведь как: одной портянки в наличии не окажется, так не примут, бумажные души!
Даже Костя догадался, кто это командует Аникой. Ох и жуткое у нее обличие! Не зря ее весь народ боится, кроме разве что совсем отмороженных!
– Я же говорю – все этот кругломордый медведь отобрал! – оправдывался воин.