Богатырская работенка
Шрифт:
Светлана с Натальей, после минутной паузы ошарашенной тишины, взвизгнули и едва не выронили меня. За что им огромное спасибо. За то, что все же не выронили в этой экстремальной ситуации.
– Так! Замереть всем!!! – прогрохотало из избы.
Все замерли, лишь я слабо раскачивался из стороны в сторону.
Что-то стукнуло, где-то вдалеке громыхнуло, и враз стало светло.
Сморгнув
– Ох ты, прелесть какая! – всплеснула руками Баба Яга. Вылупилась наконец-то.
Эта «прелесть» хлопнула ставенками и клюнула меня прямо промеж глаз резным козырьком.
Бомс!
В голове словно лампочка взорвалась. Сознание, даже не попрощавшись, рвануло в недосягаемые дали.
Глава 8
Первая весточка от Кощея
Из выражения мата не выкинешь.
Дядя Толя-сантехник
Открыв глаза, я некоторое время бессмысленно таращился на звездное небо, борясь с чувством дежавю. Вот сейчас кто-нибудь коснется плеча… никто не коснулся. Зато до слуха донеслись какие-то подозрительные шорохи и невнятное бормотание.
– Янки, гоу хоум…
Повернув голову, я обнаружил, что нахожусь в комнате. Только потолок располагается в углу, в виде небольшого стожка сена, а не сверху. Вот и не мешает ничто любопытной луне наблюдать за мной. Посреди комнаты в большой луже стоит памятником самому себе Гриша. Его каменная физиономия сияет чистотой и свежестью. На вытянутой руке висит ведро с водой, а ниже, раскачиваясь на страховочных ремнях, с ролью которых прекрасно справляются уже высохшие портянки, в поте лица трудится гремлин. Каждые несколько секунд макая тряпку в ведро, он вслед за этим принимается с остервенением драить каменную поверхность. При этом он немелодично, но с душой напевает какую-то дурацкую песенку из жизни гремлинов.
Когда бензина полон бак,
А за рулем сидит водила,
То значит будет все ништяк,
Мы покатаемся нехило.
Виа-а-а…
Движок ревет,
Дымит резина…
А рядом мелькнула иная картина…
Запорожец по паспорту тоже машина.
Мне искренне жалко его, господа!
Засунуть вам сердце в… (цензура) тогда,
Я посмотрел бы на это – о, да!
Как бегали б вы и туда, и сюда,
Виа-а-а…
Движок ревет,
Дымит резина…
Далеко позади осталась мучений картина…
Запорожец по паспорту тоже машина.
– Янки, гоу хоум! – перебив вокальные упражнения гремлина, принялся скандировать привязанный к ножке стола домовой. Да, самый настоящий домовой. Ибо никем другим этот крохотный рыжий человечек с бородой по пояс и с лохматыми как у сенбернара волосами быть не может. Сухонький, с непропорционально большими ладонями и ступнями ног, он одет в овчинный тулуп мехом к голому телу.
Переведя дыхание, домовой вновь принялся выкрикивать:
– Янки, гоу хоум!
– И что здесь происходит? – поинтересовался я, потирая внушительных размеров шишку. Ох, головушка моя многострадальная…
Домовой испуганно замолчал. Судорожно дернувшись несколько раз, словно пытаясь убежать, он безвольно поник, опустив руки и голову и смирившись со своей судьбой.
Гремлин бросил мокрую тряпку в ведро и, повернувшись ко мне, радостно воскликнул:
– О!
– Что «о»?
– Очнулся, – пояснил Ушастый. – Я тут босса в презентабельный вид привожу, а то эта нечисть…
– Сам ты нечисть! – огрызнулся домовой, сверкнув глазами. – Невиданная.
– Совсем темный, – презрительно скривился гремлин.
– Это ты его привязал? – догадался я.
– Ес, – с гордостью подтвердил Ушастый. – Половину дня на него потратил. Ловушки по всему дому расставил. Мышей два десятка наловил, и даже одну сумасшедшую белку. Во! – гремлин продемонстрировал желудь, на нитке висящий на его шее. – Трофей.
Конец ознакомительного фрагмента.