Богатырские хроники. Театрология
Шрифт:
— Делайте что хотите, — твердил Илья, — у вас мозги молодые, справитесь. Подыхать на этом смердящем острове я не хочу. Вы меня сюда заманили — вы меня отсюда и вызволите. Не может Илья умереть не на Русской земле.
— А мы, значит, можем? — прищурился я.
— Вам Царьград нравится, — сердито отвечал Илья. — Целуйтесь там со своими греками. Добрыня вот на Восток все хочет. Голову сложить там не боится. А ведь это надо тоже думать — где голову сложишь.
Мы стали совещаться дальше. Безусловно, нашей обязанностью было осмотреть подземелья острова. Кто знал, что они таили? Где вышел на поверхность Волхв первой ночью? Чему мог научить нас остров? Он был чужой нам, но, когда находишь тайну, не спрашиваешь, чья она. Однако на росе нам было не протянуть больше ночи. Знающий, но мертвый богатырь — это не нравилось даже Добрыне. Мы решили отплыть вечером, сами не зная как. В конце концов, на судне были весла; если мы не справимся с парусами (а мы скорей всего не справимся), надо будет грести — хотя даже три очень сильных человека будут продвигать корабль вперед чрезвычайно медленно и могут умереть от жажды очень быстро. Но это была единственная надежда на спасение — да-да, на спасение, речь шла именно об этом. Была, конечно, еще бочка с водой в подземельях Волхва — но что это была за вода? Никто из нас не прикоснулся бы к ней…
Пускай нас осудят, но мы не стали хоронить моряков в земле. Рыть могилу для двенадцати человек, в сухой земле, на скалах? Нам нужно было беречь силы. И мы привязали к телам камни и опустили их в воду. Добрыня прочел молитву… Никогда я не мог понять меры человеческой беспечности, думал я. Я хотел даже выбросить проклятое золото в воду, но Илья сказал:
— Вот уж не надо, вот уж глупо, Алеша. Хоть семьям передать.
И конечно, он был прав.
Мы пересмотрели травы Волхва, и нехороший холодок пробрал нас. Мы не знали почти ни одной. В своем большинстве это были травы из неведомых стран. Мы решили забрать их с собой, чтобы, если боги позволят, и мы доберемся до земли, разобраться в них куда тщательно.
Мы перебрали суму Волхва до ниточки — но нет, больше ничего мы не нашли.
— А вы думали найти жизнеописание! — издевался Илья. — «Правдивая история о том, как я собирался погубить Русскую землю, с приложением будущих замыслов»!
Мы прилегли отдохнуть в тени храма.
— Пожалуй, теперь караульного можно не ставить, — печально усмехнулся Добрыня.
— А мы все же поставим, — буркнул Илья. — Мы по-другому не приучены.
И остался караулить первым.
Не успели, казалось, мы заснуть, как услыхали го/ Ильи:
— Эй, богатыри, проснитесь. Диво дивное… И мы увидели парус.
Моим первым движением было вскочить и бежать к пристани.
Моей первой мыслью было: «Не торопись». Богатырям стоит всегда предполагать худшее. Я взглянул на товарищей. Они тоже нахмурились. Похоже, вместо холодной воды и спокойного путешествия к земле нам предстоял бой.
— А ведь это, наверно, разбойнички, — промолвил Илья.
— Больше некому, — согласился Добрыня.
Укрыться в расщелине на этом острове было проще простого, однако надо было решать, как держать бой. Решили разделиться и залечь по трем ямкам, из которых простреливалась пристань.
Разбойнички явно ничего не подозревали. Я стал гадать, не связаны ли они были с Волхвом. Не было у Волхва своего корабля, а нора его здесь оставалась, надо полагать, убежищем на самый крайний случай: кто бы еще, кроме меня, достал Волхва прямо из-под воды? Значит, кто-то привозил Волхва сюда и забирал его обратно. Не за ним ли приплыли разбойнички? Не надо всех убивать, думал я, кого-то и допросить можно, а кого-то, может быть, и заставить отвези нас на материк: к чему самим-то с премудростями этими возиться?
Корабль полным ходом шел к пристани. Разбойнички, видно, чувствовали себя здесь как дома. Вдруг корабль замедлил ход, и меня прошиб холодный пот: у пристани стоял Сокол-корабль! Я стал быстро соображать и пожалел о том, что мы похоронили моряков: если бы разбойнички увидели мертвецов на берегу, они бы решили, что Волхв уже справился с ними сам. В досаде я ударил кулаком по скале. Вот куда заводят добрые намерения! Хоронить негодных беспечных варягов, чтобы потом оказаться в осаде разбойничков, не смея поднять головы!
Корабль кружил долго. Тени медленно перемещались, и мне казалось, что сейчас я, распластанный, здесь и кончусь от невыносимой жажды и зноя. А кто не лежал на горячих скалах в кольчуге, тот меня не поймет… Я знал, что мои товарищи испытывают то же самое. Как долго мы проживем без капли воды, не смея поднять голову? Не до ночи ли? Хорошенькая получалась победа над Волхвом. И тут я принял решение.
Я медленно поднялся во весь рост и, не глядя в ту сторону, где залегли мои товарищи, побрел к пристани. На ходу я пошатывался и спотыкался. Дойдя до ступеней, я упал на колени и склонил голову. Краем глаза я следил за морем, представляя, какое недоумение должны испытывать мои товарищи.
И тут корабль полным ходом пошел к пристани. Я не знал, убьют меня или не убьют, но у Добрыни с Ильей была теперь возможность уцелеть. Вот уже корабль был совсем близко; и я поднял голову: «Десять человек», — быстро сосчитал я. Они стояли с Мечами наготове. «Неужели сразу примутся рубить?» — подумал я и хрипло прокричал:
— Воды!
— Бросай меч и кинжал, — услышал я и понял, что убивать меня сразу не станут. Я медленно поднялся с колен, шатаясь, и отбросил оружие в сторону. «Легкая смерть!» — мелькнуло у меня в голове. Пять человек соскочили на ступени в воду и бросились ко мне. Я покачнулся и стал падать. Они брезгливо отшатнулись — а я всегда говорил, что брезгливость до добра не доводит — и метнулся им под ноги. Трое упали; я услышал свист стрел. Мало кто так хорошо стреляет из лука, как обозленный и измученный богатырь.
Пока я душил одного, двое уже полегли, а еще двое в ярости бросились рубить меня. Мало кто так изворотлив, как богатырь, сражающийся за свою жизнь. Стрелы свистели еще, и, когда я добрался до своего Туга, у меня оставался только один противник.
Корабль уже отплывал: оставшиеся в живых были заняты делом, не имея времени защищаться. Я молил Бога, чтобы мои товарищи не дали кораблю уйти — и что же, корабль беспомощно закружился на месте.
Я бросился по ступеням в воду и перемахнул через! борт. Двое обреченных метнулись ко мне с кинжалами — но сейчас меня могла бы остановить только дюжина, и вот один был убит, а второй расчетливо ранен.