Богдан Хмельницкий в поисках Переяславской Рады
Шрифт:
– Вы говорите: веди войско на Варшаву и на край света. Не надо края, ибо свою землю имеем. Но не надо нам и польскую Варшаву, потому что мы там чужие. Уже вокруг Кракова веками забиваемые рабством крестьяне заговорили так, что затряслись от страха их хозяева-желудки: «Если бы бог дал нам своего Хмельницкого, мы бы тоже показали шляхте, как издеваться над хлопами». Обратите внимание, панове-рыцари, польские селяне хотят именно своего, польского Хмельницкого, украинский им не подходит. А уж Варшава легко представит его всей Европе вдохновителем восстания подданных против господ, которое может раскатиться и по соседним странам.
Не забывайте, паны-полковники, что в стратегических государственных делах холодный бесстрастный разум всегда идет впереди удали, завзятья и пылкого сердца. Сейчас, после Желтых Вод, Корсуни и Пилявиц не мы бунтари, а королята-магнаты, ни во что не ставящие закон. За нами народная правда, и поэтому мы при соседском нейтралитете изгнали из днепровской Украины польских оккупантов, как грабителей из своей хаты.
Если мы пойдем в Польшу, то сами станем разбойниками в чужой хате и тогда Варшава поднимет на нас целый свет. «Пишов дурень с хаты чужу добуваты, а як вернулся – то и своей позбувся!» Во время Столетней войны Англии и Франции воюющие рыцари двух держав объединились, чтобы подавить народное восстание Жакерию, а потом продолжили резаться между собой. Свои войска польскому сенату для защиты законной власти от взбунтовавшейся черни и из-за боязни всеевропейского восстания крепостных даже в кредит могут дать и Швеция, и особенно Священная Римская империя со своей вечно вмешивающейся во все Веной, и Германия, в которой всегда полно наемников, и даже Москва. Не забывайте, что мы в союзе с мусульманским Крымом, против которого из-за его вечных набегов настроена вся христианская Европа.
Мы атакуем Варшаву и нас тут же объявят бунтовщиками против законной власти и как дурной пример народного восстания задушат всеобщей монархической интервенцией. Хотите, чтобы нас расскубли со всех сторон, как горох на дороге?
Мы подняли свое знамя не для мести, крови и грабежа, а за свободу и благо украинского народа. Мы, Запорожское войско – голос и вопль обездоленных и истерзанных людей и не превратимся из моисеев в самсонов! Украинские казаки перед всем миром – рыцари и витязи. Мародеры переодеваются в нашу одежду, обливают горилкой плечи заможных селян и поджигают ее, выпытывая у них, где зарыты деньги и ценности. Мы ловим и казним мародеров и нашей чести, нашему слову верят. Мы никогда, как несамовитые королята, не заслужим проклятие всего мира за бесчеловеческий садизм, а подобное проклятие европейского общества – дело очень серьезное!
Теперь у нас есть время до следующего польского нашествия, думаю, что год, за который мы должны сплотить свои силы и освободить от польской шляхты всю украинскую землю. Скоро в Киеве мы объявим о создании Казацкой державы – автономии, ищущей сильное государство-протектора, ибо без этого протектората европейские монархи никогда не признают нашу легитимность. Если мы сейчас сделаем хоть один неправильный шаu – все сделанное нами может рухнуть, и мы не можем рисковать судьбой народа.
Теперь Польша сама по себе, а Украина сама по себе, иначе довеку на нашей земле ладу не будет. Договориться с Польской Короной нельзя, даже выбив ей зубы жадности. Мы должны раз за разом показывать всему миру, что королята – это тупые монстры и поэтому с такими нелюдями Европе стыдно быть не только в дружественных отношениях, но даже в обычном союзе.
Сейчас мы активно вмешаемся в выборы короля Речи Посполитой и потребуем у него и сената автономии Украины такой же, какую имеет Великое княжество Литовское. А когда Варшава нам откажет, а она нам обязательно откажет, ну что же – коли с Польшей нельзя сладить, так отделимся от нее со всем народом навсегда!
А чтобы сенат дольше думал над нашими предложениями, давая нам усилиться, мы пойдем на Львов, и пусть зелено-желтые львовские холмы почернеют от казацкого войска.
Идем на Львов, но брать его не будем. И не потому, что в нем тридцать тысяч жителей и столько же живущих в округе, а значит в городе сильный гарнизон. И не потому, что четыреста пятьдесят каменных и тысяча пятьсот деревянных домов окружены внутренней и внешней стенами с орудиями на них, с семнадцатью башнями, рвами и валами почти трехметровой высоты, глубины и ширины. И не потому, что в городе Льва всего двое краковских и галицких ворот, и две фортки-калитки, у монастырей бернардинов и кармелитов, и с запада у него болота, а с севера Нижний Замок, а на горе Высокий Замок. Кодак посерьезнее крепость. Была. Вот, добрые люди рассказывают, что вода в львовских рвах высохла, валы сползли, а стены ядер не выдержат.
Львов – знаменитый древний украинский город и не славному Войску Запорожскому руйновать его славу! Подойдем, осадим, поговорим с Варшавой о новом короле с позиции силы, ибо другого языка она не знает. Останемся на своей земле, но будем нависать над тупоумной шляхтой, как карающий меч. Нависать и набираться государственных сил, чтобы с нами считались, ибо еще ничего не кончено.
Богдан Хмельницкий закончил свою долгими ночами продуманную речь и еще долго в парадном зале висела восторженная казацкая тишина, взорвавшаяся, наконец, единым сотенным возгласом-ревом, от которого вылетели замковые стекла:
– У нашего батьки золотое сердце и разумная голова, а к ней – ловкий язык. Ты рыцарь, Богдан, и голова, мы тебе верим. Там, где славный Хмельницкий – там и народ украинский! Слава Батьку! Хай живе!
Богдан Хмельницкий за 1648 год сделал со своими героями то, о чем Украина мечтала века и за это получил от Речи Посполитой, уже не раз лежавшей в грязи у казацких ног, название вечно пьяного казацкого тирана. Кому что нравится – тот тем и давится, и польские псевдоисторики наперебой выдумывали сказки об алкоголизме украинского гетмана, не стоившие и бумаги, на которой они были написаны. Попробуйте с пляшкой горилки и кухлем оковитой в руках десять лет громить намного сильнейшего врага и создать государство героев! Что, гоноровые, не получается? Кто бы мог подумать? Не мудрено, панята, вы ведь сами вечно пьяные или только что из любимой корчмы. Там, в корчме, среди объедков ваше место. А гениальные герои, окруженные вернsми рыцарями, стоят на недосягаемых вершинах и радуют свой народ свободой и благополучием.
Двумя мощными потоками Войско Запорожское через Броды и Збараж двинулось на Львов, заняв по дороге родовой замок Бешеного Яремы, Вишневец с пятидесятью орудиями, который никто не защищал. Казаки хохотали, узнав, что Вишневецкий прибежав из Пилявиw в город Льва, срочно собрал у горожан для их защиты умопомрачительную сумму в один миллион злотых и тут же рванул с деньгами в Варшаву. Впрочем, Бешеный Ярема, честь и совесть Польской Короны, хорошо знал, что делал. Золото помогло ему получить в сейме, очевидно за неучастие в Пилявицком и других сражениях, должность великого коронного гетмана Речи Посполитой, до возвращения из крымского плена Николая Потоцкого, чтобы получать еще и еще миллионы золотых за проигранные битвы. Само собой, Вишневецкий тут же потребовал эти миллионы на создание новой армии из тридцати тысяч кавалеристов и двадцати тысяч пехотинцев, конечно забыв рассказать, что у него уже есть львовский миллион. Сейм, вообще-то, понимал, что деньги знаменитому наоборот Гедиминовичу давать нельзя, но новый коронный гетман пообещал делиться военными подрядами с нужными варшавскими людьми и дело сладилось, поскольку ведь «escze Polska nie zginela».
Войско Запорожское простояло у Львова и Замостья до середины ноября, взяв даже неприступный Высокий Замок, испугав испугавшихся и вежливо собрав с ободранных Яремой горожан впятеро меньшую контрибуцию товарами для крымской орды.
К Хмельницкому еще в начале октября обратился брат умершего Владислава Ян Казимир, прося поддержки в борьбе за корону со своим братом Карлом Фердинандом, которого поддерживали королята и Вишневецкий. Претендент, иезуит и кардинал, обещал Хмельницкому все и гетман, ученик иезуитов, хорошо знал, что ничего из обещанного сделано не будет. Играть ведущую роль в избрании короля когда-то великой Речи Посполитой почти уничтоженному в 1638 году Войску Запорожскому было важно для предотвращения совсем не нужной ему монархической интервенции. Хмельницкий словесно и финансово заявил Варшаве о поддержке Яна Казимир, который 10 ноября 1648 года и был избран сеймом королем Речи Посполитой. Через неделю Хмельницкий начал отводить свои полки к Киеву, где вскоре должны были состояться королевско-гетманские переговоры о статусе Украины в составе Речи Посполитой.
Богдан Хмельницкий не мог закрепить за Войском Запорожским Галичину – оставление им сильных казацких гарнизонов в западных украинских городах обескровило бы его армию, у которой впереди было еще море сабельной работы, а слабые гарнизоны быстро бы вырубили сбежавшиеся ближние и дальние польские хоругви. Довольный сенат начал говорить, что тупоумного Хмельницкого бог наказал политической слепотой, совершенно не понимая того, что бессмысленно платить бесценной кровью за то, что нельзя удержать.