Богдан Хмельницкий в поисках Переяславской Рады
Шрифт:
С запада на Белую Церковь быстро накатывалась польская армия вторжения Потоцкого и Вишневецкого, пленных не бравших, казнивших селян тысячами и говоривших, что «это непокорное племя надо заменить на других рабов».
От Дубно до Староконстантинова уже не было видно ни городов, ни сел, ни людей, ни животных, а только пепелища и поля в бурьяне, над которыми высоко в небе кружили одни птицы. Новая армия еще радостно дошла до Любартова, где ее ждало письмо вернувшегося в Белую Церковь гетмана: «Вы не завоюете нас никогда, знайте это!»
По
Богдан Хмельницкий без потерь, но с трудом добравшийся с характерниками от хана домой, слава Богу, был жив и энергичен, как никогда: «Вы хотите казацкой гибели? Нет, панята! Если с Польшей нельзя сладить, так отделиться от нее со всем народом навсегда! Не поймают его опять ни польские ведьмы, ни литовские колдуны!»
Вся Украина читала новый универсал своего неустрашимого вождя:
«До зброи! К оружию! Поднимемся за отчизну, как штормовой вал, сольемся в одну реку и потопим врагов. Задрожит панская кривда в неправедных дворцах и замках, услышавших справедливый призыв: На погибель всем кровопийцам!
Не оставим нашу родину в беде или пусть наши души никогда не узнают радости, и пусть загрызет их тоска, и мы умрем без покаяния и креста, а волки разнесут по оврагам наши кости.
С кровью, с мясом сорвем с себя ляшское иго! Лучше умрем за волю, чем отдадим жизнь на потеху панам. Умрем, так хоть будем знать, за что. Молись, шляхетная сволочь, только Господь, слава Богу, выродкам не помогает.
Гойда, хлопцы, руби их в капусту! Да не прейдет в казацком сердце справедливое возмездие в свирепую ярость. Золотые герои, украинские рыцари! Никогда не исчезнет ваше доблестное казацкое имя. У нас где куст-крак, там казак, а где байрак – там сто казаков.
Богатая и обильная Украина стонет и плачет по свободе и счастью, которые забирают бесконечные потоцкие, конецпольские, вишневецкие. Они четвертуют наших героев, превращают людей в пепел, льют потоки невинной крови, выжигают все дотла.
Нас не сломить! Пыка черна, но душа бела. Пока на Украине есть хоть капля казацкой крови, борьба будет идти не на жизнь, а на смерть.
Гей, панове-рыцари, браты-казаки, славное и грозное товарищество! Смотрите, хлопцы, чтобы наши девчата нас не стыдились!»
Казацкие полки Правобережья собирались в Белой Церкви, Левобережья в Переяславе и Богдан Хмельницкий объяснил собравшейся на Масловом Броде общенародной черной раде, что сделал Ислам Гирей под Берестечко, добавил:
– Нема тата – шукай ласки у ката? Не дождутся панята этого от гордых казаков! Судьба непостоянна. Она обычно поднимает вверх того, кого потоптала. Теперь она покровительствует
Как будто бы не было Брестечко! Коронная армия шла по украинской земле, продираясь сквозь партизанскую народную войну как сквозь густые заросли терновника. Селяне закапывали зерно, уводили скот, сжигали свои мазанки, не оставляя Потоцкому ни пристанища, ни продовольствия и жолнерам все время приходилось менять направление своего восточного движения, теряя драгоценные дни и недели.
9 августа в Паволочи, где остановилась на роздых армия вторжения, за сутки умер Иеремия Вишневецкий, поев арбузов и выпив медовухи. Поляки объявили, что их жадный до чужого добра герой умер от «черной немочи», чумы, а Хмельницкий на весь Днепр сдержанно сказал, что Бешеный Ярема, хотевший обладать всей Украиной, теперь удовлетворился двумя метрами ее земли.
Как будто показывая всем, что бояться нечего, Богдан почти демонстративно венчался в Корсуни с казачкой древнего рода Анной Золотаренко, громко посоветовав недавно овдовевшему Потоцкому сделать то же самое, может тогда он перестанет резать людей как кур.
Лтовское войско Радзивилла в Киеве нависало над казаками в Белой Церкви, но в атаку не шло, справедливо опасаясь флангового удара от Переяслава и фронтального удара из гетманской ставки с последующим окружением. Хмельницкий с полками, державший и гарнизоны прикрытия во всех городах и местечках, тоже не мог выйти навстречу армии Потоцкого, потому что тогда бы Радзивилл, поставив на Днепре заслон от переяславских полков, отрезал бы его от баз снабжения и вместе с великим коронным гетманом зажал бы в смертельные клещи.
Потоцкий, пройдя с войсками через Дубно, Староконстантинов, Бердичев до Паволочи, от которой до Белой Церкви было меньше ста километров, вдруг свернул на Фастов, для соединения с войском Великого княжества Литовского. Две армии вторжения, как бы чувствуя что-то неладное, спешили объединить свои силы. Перед Потоцким оказалось небольшое местечко Трилессы.
Пятидесятитысячная наемно-жолнерская армия приказала крохотной крепости сдаться, но шестьсот казаков и тысяча пятьсот жителей за дубовым частоколом на валу ответили: «Уходите в Польшу, потому что это уже не ваша земля!»
Поставив против частокола батареи, жолнеры пробили его в нескольких местах, со страшными потерями ворвались внутрь, где не взяли ни одного пленного – все две тысячи защитников геройского местечка с женщинами и подростками погибли в бою. Солдаты регулярной армии польской Короны привычно разбили о стены головы оставшихся младенцев и стерли Трилессы с лица земли, еще раз показав Украине ее будущее. В огне ужасного пожара сгорели даже все деревья вокруг погибшего городка, а доблестные жолнеры носились по ближним хуторам, пили горилку, убивали все живое и другими традиционными для Польской Короны способами прославляли имя защитников отчизны.