Богдан Хмельницкий

Костомаров Николай Иванович

мог не знать в каком крайнем положении войско; король мог медлить, а между тем

голод и недостаток пороха и оружия должны были погубить польское войско через

несколько дпей.

«Король недалеко, — говорили предводители: — теперь от пашей отваги

9 Рат. о wojn. kozac. za Chmieln., 49.

2)

Истор. о лрез. бр.

3)

^ak. Micha!., 464.—Раш. о wojn. koz. za Chmieln., 52. — Истор. о през. бр.

— Bell, scyth. cosac., 50.—Кратк. оппс. о малор. пар., 30—Hist. belli cosac. polon., 102.—

Woyna dom., 76. Jemiol. Pamietn., 11—15.

4)

Памяти,

киевск. коми., I, 3, 441—444.

5)

Кратк. опис. о коз, мал. нар., 9.

295

зависит наше спасение. Пусть кто-пибудь решится отыскать его и доставить ему

известие».

«Правда,—говорили папы,—но возможно ли это, когда не только человеку, птице

перелететь трудно! Головы не дадут высунуть из окопов!»

Выло объявлено в обозе, что если кто доставит королю известие, тот получит

большую награду. Вызвался служивший у Вишневецкого шляхтич Стомнковский. Ему

дали письмо такого содержания 1):

«Мы в крайности. Неприятель окружил нас так, что птица не перелетит от нас и к

нам. Письма наши к вашему величеству перехвачены. Не только лошади пали, но у нас

самих нет продовольствия и более нескольких дней не можем держаться. Хуже то, что

пороха нет, а неприятель делает сильные приступы: много пороха потратили. Коротко

сказать, пороха станет едва дня на три. Благоволите, ваше величество, помочь войску;

великий вред для вашего величества и Речп-Посполитой будет, если это войско

погибнет: оно никаким способом не может существовать долее недели. Ради Бога,

дайте помощь и пороха пришлите побольше. Это письмо писано уясе тому третий день,

а мы в крайней нужде. Ради Бога помогите. На честпый мир нет надежды.

Хмельницкий надеется быть господином всей Польши. Голод чрезвычайный и

неслыханный, ежедневные труды и опасности терпим мы из любви к отечеству и

вашему величеству. Помогите нам, ради Бога, порохом, чтобы мы, по крайней мере,

погибли*в бою, как воины, если за нескорою присылкою войска нам придется

погибнуть».

Письмо это написано было условною азбукою.

11-го августа посланец прибрал голову по-мужицки, как русин. Нельзя было

перескочить через окопы; оп с козаком и двумя татарами бросился в пруд, который

примыкал с одной стороны к обозу, ночью переплыл ого на лодке, прополз, как змея,

посреди спящих неприятелей, и к свету добрался до болотистого места; там просидел

он целый день, боясь показать голову, чтоб не встретить красной козацкой шапки или

татарской кучмы. Ночыо он снова полз по траве; при малейшем шуме припадал лицом

к земле и притаивал дыхание, как охотник за медведем. Таким образом оп достиг до

бурьянов, где уже мог ИДТИ сгорбившись, а когда минул стан неприятельский, то

побежал, выдавая себя за русского мужика, а далее, по почте, прискакал в местечко

Топоров, где застал Яна Казимира 2).

Сейм, как уже было сказано, дал королю право собрать, в случае необходимости,

посполитое рушенье. Между лицами, окружавшими короля, происходило недоумение

относительно этого. Польское правительство употребило меры к ограждению себя от

соседей, послало нарочных послов в Московское государство, Швецию и

Трансильванию с изложением своей справедливости въ

1)

Jak. Mickal. ks. pam., 428.

a) Hist. ab exc. Wlad. IV, 45.—Annal. Polon. Clim., 1.137.—Hist. Jan. Kaz., I, 71.—Pam.

do pan. Zygm. Ш, Wlad. IV i Jan. Kaz., II, 81—Woyna dom.,77—Pam. о wojn. koz. za

Chmieln., 53.—Истор. о през. бр. У некоторых лицо, доставившее королю письмо,

называется Скршетуский.—У Пастория (Ilist. plenior) Скршетусвий и Стомииковский—

два распые лица и оба приносили королю вести один за другим.

296

отношении к украинскому восстанию; однако многие из сенаторов представляли,

что неблагоразумно оставить королевство без жителей, годных к отражению

неприятеля: не могли не опасаться Ракочи, который переговаривался с Хмельницким;

боялись Швеции, постоянной соперницы Ииолыпн 1). Другие страшились, чтобы в то

время, когда дворяне выйдут на войну, не сделалось возмущения между польскими

хлопами, в подражание украинским. Сверх того, доходили слухи, что'шляхтичи на

своих сеймиках негодовали и находили противозаконным, что на них наложили

особенную подать и, вместе с тем, призывают на посполитое рушенье 2). «Это значит,

говорили они, с одного вола драть две шкуры!» Тогда король оповестил снова сейм к 1

июня. На этот сейм не явилось и сорока послов, и потому многие впоследствии не

признавали его правильным сеймом, достойным своего названия. Заседания

продолжались шесть дней и предметом споров было посполитое рушенье.

Оссолинский и его приверженцы доказывали, что его собирать не нужно, представляли,

что в войне искусство и храбрость ценятся более многолюдства, хвалили наемное

войско и указывали на трусость и невоинственность польских шляхтичей, показавших

себя под Пилявою. Главным противником Оссолинского был подканцлер куявский

епископ, и его стороны держались духовные. «Этому было причиною, говорит