Боги, дороги и рыжие неприятности

Князева Анна

В здешних краях ящеры редкость, да оно и понятно: мало кто может себе позволить огромную прожорливую тварь, которая только и годится, что дома по дорогам таскать. Я не могла, потому с тяжелым сердцем прогнала ящера на болота. Только эта скотина оказалась дальним родичем болотных вилорогов и трясины непролазные для него были что дом родной. Тяжеленная туша все лето плескалась в болотной водичке, ни разу даже по брюхо не увязнув, и преспокойно переваривала все, что уползти не успело. К холодам он перебрался поближе к поселку и однажды я нашла на заднем дворе огромный храпящий сугроб. Весной он оттаял и уже без всяких понуканий отправился на болота, чтобы по первому морозцу появиться снова.

Вообще, странные зверюги эти ящеры, но и интересные тоже. Болтают, будто в правление прадеда нынешнего Императора случился Огненный Год, когда с неба падали горящие камни, землю трясло, как в лихорадке, а горы трескались от макушки до основания и порождали огромных чудищ, свирепых и неудержимых, сметавших на своем пути целые города. И будто бы так и остались те твари бродить по лесам и болотам, мельчая и вырождаясь в ленивых уродцев, разума у которых не больше, чем у жука-навозника. А еще я как-то слышала, как один чудак доказывал толпе зевак на площади, что чешую такого ящера легко превратить в драгоценности, надо только три дня вымачивать в особом снадобье, секретный рецепт коего давно утерян, но по счастью он обнаружил целый бочонок среди прабабкиного наследства и, по доброте душевной, готов уступить пузырек-другой за жалкую сотню золотых. Еще он показывал всем желающим рубин с кулак размером, вроде как в доказательство, правда рубин оказался фальшивым и чудака, конечно, побили, но это уже неинтересно.

К тому времени, когда мне в голову пришла умнейшая мысль утащить с собой дедов дом и оставить тетку с носом, ящер уже несколько дней не шевелился и я даже не была уверена, что получится его растолкать. Как оказалось, волноваться нужно было совсем о другом: судя по звукам, будить чешуйчатого уже сбежалась вся ребятня поселка. Как бы престарелого гада не пришибли от излишнего рвения!

Я со всех ног припустила вокруг дома, и тут же налетела на Избранную.

– А, это ты, - обрадовалась будущая спасительница великих и малых, ухватила меня за рукав чтоб не сбежала и затарахтела, как полоумная чечетка: - Не, ну это нормально вообще?! Я тут ищу ее как дура по этим трущобам, каблуки ломаю, а она по салонам рассиживается! Это у вас до сих пор гранж в моде, что ли? Ну капец вы отсталые! Ладно, слушай и просвещайся, темнота казанская: с твоим типом лица рваные стрижки вообще нельзя! Ты в зеркало себя хоть видела? Сиротка Мася! Ладно, не плач, всегда можно боб забацать. Только не вздумай наращивать, вообще облысеешь! Ой, слушай, а чего так холодно у вас, зима что ли уже? У нас там август, жарища под тридцатник... Хотя бы кофе у вас изобрели уже? Вам же хуже, если нет, я ж без кофе овощ. Кстати про овощи, тут же что-то, типа фермы, да? Колхоз дело добровольное? Эти, как там их... плюмбум что ли? А, не - плебс! Пялятся на меня, как голодные! Это нормально так, да, на людей пялиться? Я им что, цирк бесплатный?! Вконец оборзели!

Я аккуратно высвободилась из цепких пальчиков. Ну и ногти у этой Избранной! Мало того что длиннющие, будто год не стригла, так еще и разрисованы мелкими цветочками. Как сказала бы бабуля: для красоты, чтоб хуже было.

– Эй, ты вообще меня слышишь?
– пока я цветочки разглядывала, будущая спасительница мира снова в меня вцепилась и будь ее коготки поострее, болтался бы сейчас мой рукав красивыми ровными ленточками.

– Ты оглохла, что ли? Ты вообще по-русски понимаешь? Не понимаешь? Ну я попала! Мне на-до в сто-ли- цу! Поняла? Нет, ну ты что, реально не понимаешь?! Сто-ли-ца, топ-топ, ферштейн? Город такой! Большой! Андерстенд, глухомань таёжная? Ты хоть знаешь, что такое город? Вот овца деревенская!

Все-таки из очень странного мира она к нам пришла, если все зубы у нее до сих пор на месте. У нас тут нравы покруче. Впрочем, если я все поняла правильно, мир спасти она и без зубов сможет.

А будущая спасительница орала уже так, что уши закладывало:

– Ты!!!
– ткнула она пальцем в мою сторону.
– И я!!!
– ноготь-коготь уперся в щедро торчащую из одежек грудь.
– Идти!!! Вамос!!! Топ-топ! В сто-ли-цу!!!
– очертила в воздухе что-то большое и невнятно-округлое.
– За руками следи, тупица! ГОУ!!! СТО-ЛИ-ЦА!!! ИД-ТИ!!! БЫС-ТРО!!!

Мне даже любопытно стало, что Избранная станет делать, если я ей вообще не отвечу. Попробует меня поколотить? Ужасно хотелось подождать и проверить, но время поджимало, поэтому я тоже ткнула себе пальцем в грудь и завопила:

– Я!!! Предпочитаю! Ехать! Ты!!!
– тут я ткнула в ее сторону.
– Можешь! Топ-топ! Сама! Если! Ног! Не жаль!!! Сто-ли-ца!
– в этом месте я неопределенно-округло помахала руками в воздухе, - Да-ле-ко! Поняла? Или громче повторить?

Вскипела рыжая так, что приятно было глянуть. Глазищи щелочками, ноздри раздуваются, кулачки сжимает и шипит устрашающе:

– Ах ты... Ты еще и издеваешься?!! Ты как со мной разговариваешь вообще? Ды ты хоть знаешь кто я?! Да я... Да ты... Ты кто тут такая вообще?!

– Слушай и трепещи, о несчастная, ибо перед тобой легендарная воительница Вальбурга Сокрушающая! А это, - я небрежно кивнула в сторону резвящихся возле ящера детишек, - ее, то есть моя, стотысячная непобедимая армия. Ваше Избранное Великолепие желает и дальше развлекать публику, или все же позволит уделить время подготовке к отъезду? Ах да, меня весьма обяжет, если Ваша Грозная Милость дождется моего возвращения на этом самом месте. Разумеется, только если это не слишком затруднит Госпожу Спасительницу малых и великих.

Надежда мира прожгла меня гневным взглядом, фыркнула и гордо отвернулась. Еле сдержавшись, чтобы не фыркнуть в ответ, я поспешила на помощь уже вполне проснувшемуся ящеру.

Неповоротливый зверь пыхтел, шипел и вытягивал шею, стараясь цапнуть шустрых обидчиков, а те с визгом и хохотом уворачивались и старались попасть заостренной палочкой в щели между роговыми пластинами на носу зверя. Вот же паршивцы! Палочки я сразу отобрала, раздав по ходу дела пару подзатыльников, и, не долго думая, забросила ящеру в пасть. Умишко у этой горы чешуйчатой крошечный и больше одной мысли за раз там не умещается, так пусть уж лучше жует, чем пыхтит от ярости. Детишки тут же подхватили новую игру и принялись совать зверю в пасть все, что под руки подвернется.

– Если подохнет, сами дом потащите, - пригрозила я, но меня, кажется, никто уже не услышал.

Пока ящер и дети развлекали друг дружку, я быстренько размотала из ниши под крыльцом тягловые цепи и пристегнула их к кольцам, продетым по обеим сторонам толстого панциря. Потом за шкирку вынула из галдящей толпы мальчишку побойчее, отнесла в сторонку и под большим-большим секретом поведала, что в сушильне упырь валяется здоровенный, куда больше того недоростка, что Фроди-кузнец вчера у дома старой Сигнё пришиб. Малец даже не потрудился дослушать - умчался так, что только пыль столбом взметнулась. Еще через пару мгновений во дворе остались только мы с ящером да Ее Избранное Великолепие. Я осторожно предложила:

– Сходи тоже посмотри, если хочешь. Только быстро.

Рыжая не удостоила меня ответа, только опять фыркнула и нервно плечом дернула, будто слепня сгоняла. Ну и зря. Упыря она, может, еще и увидит - этого добра у нас хватает, а вот от знакомства с моей милой тетушкой уже не отвертится.

И, конечно же, стоило мне вспомнить о тетке, как ее долговязая сутулая фигура показалась на крыльце и величественно застыла, сложив на животе холеные белые руки. Всем своим видом почтенная родственница показывала, что никакая сила не заставит ее сдвинуться с места. Ну, это мы еще посмотрим!