Боги Египта
Шрифт:
Как добрался до этого самого Джаути, даже не помнил. Все смотрели сочувственно, твердили, что за ущелье не пробиться, удивлялись его уверенности:
– Меня пропустят!
И ведь действительно пропустили. Нармер не успел ужаснуться толпе перед воротами, как с другой стороны вышел человек, сказал, что его зовут Юсеф и он проведет Нармера к Сету.
Юноша кивнул, словно так и нужно. От носилок и знака гордо отказался:
– Я способен идти сам, а знак Сета никогда не надену.
От
И во дворце его сразу провели в покои Сета.
Они стояли друг напротив друга – отец и сын, никогда не встречавшиеся раньше. Сет снял маску трубкозуба, и Нармер невольно поразился его мужской красоте. Бог тьмы вовсе не был страшным, напротив, он хорош своей мощью, имел правильные черты лица, только глаза странные – черные с красными точками внутри, словно уголья костра просвечивали в черноте ночи.
Сет нарушил молчание первым.
– Чем ты собрался меня убивать, этим? – он кивнул на нож за поясом Нармера.
Юноша вытащил клинок, сделанный из лучшего железа кузниц Гора, горделиво вскинул голову:
– Не у меня одного такое оружие, нас много!
– Да что ты говоришь? – рассмеялся Сет.
В следующее мгновение Нармер с криком выпустил нож из руки, потому что клинок вдруг охватило пламя. Скорее с недоумением, чем с ужасом глядя на расплавленный металл на полу, а потом на свою обожженную ладонь, Нармер думал, что если Сет может вот так уничтожить их оружие, то оно бесполезно.
– Смажь, – Сет кивнул сыну на стоявшую на столе склянку.
Только теперь Нармер почувствовал боль от ожога.
Мазь принесла облегчение. Сет внимательно наблюдал за сыном. Дождавшись, когда тот приведет в порядок ладонь, усмехнулся:
– Почему же Тот не сказал тебе, что убить бога может только бог или Бессмертный? Гор даровал тебе бессмертие?
– Нет.
– Могу подарить я. Но при условии, что ты не будешь пытаться меня убить.
Юноша вскинул на отца глаза, замер, встретившись с насмешливыми красными искорками в его черных омутах.
– У тебя глаза, как у матери, – зеленые. Ты видел свою мать?
– Незер? Да, она сказала, что я твой сын.
Нармер просто не знал, как теперь быть. А Сет вдруг предложил:
– Нармер, прежде чем ты попытаешься еще раз напасть на меня с какой-то ерундой, я покажу тебе свои владения. Запретные земли живут по моим законам, посмотри, вдруг тебе понравится?
– Зачем мне твои законы?
Голос Сета стал жестким, как и взгляд.
– Бог мудрости не научил тебя быть мудрым. Мудрый человек никогда не станет отказываться чему-то поучиться. Пойдем, посмотришь.
Нармер был вынужден подчиниться, тем более ему стало любопытно. Сет сумел в пустыне создать
За следующие полдня он с изумлением убедился, что бог тьмы вовсе не любит саму тьму, скорее напротив – в его дворце светло и красиво, в его владениях все яркое и живое, везде порядок, люди здоровые и крепкие.
Далеко не все Нармеру понравилось, не все он понял. Над многим следовало подумать.
– Спрашивай, если чего-то не понимаешь, это не зазорно.
– Почему тебя зовут богом разрушения?
– Потому что для создания нового я разрушаю старое. Без хаоса невозможно наведение нового порядка. Когда-нибудь ты это поймешь.
– Здесь все принадлежит тебе?
– Да. И люди тоже. Все, кто не нарушает моих законов и не проявляет непослушание, живут в до статке.
– А кто нарушает?
– Если нарушает сам, то бывает просто изгнан в пустыню. Если призывает бунтовать – уничтожаю. Разве другие правители не так?
– Ты отбираешь у людей все, что они выращивают и производят?
– Мои люди на моей земле и в моих мастерских создают то, что принадлежит мне. Но все это они получают обратно – каждый то, что ему нужно и сколько нужно. Ткач не выращивает зерно, но каждый день имеет вдоволь хлеба. А строитель получает ткань и хлеб, хотя не работает в поле и не ткет. Каждый хорошо делает что-то одно, а результатами пользуются все.
– Но как ты узнаешь, кому и что нужно?
– Для этого есть чиновники, одни учитывают, сколько выращено или произведено, другие распределяют все это. – Сет был явно доволен расспросами, они означали, что Нармер заинтересовался.
– Но если чиновники ошибутся?
– Ошибку всегда можно исправить.
– А если чиновник окажется нечестным? – не сдавался юноша.
– В таком случае существует короткая и жестокая расправа. Оказалось, достаточно казнить десяток таких нечестных, чтобы остальные забыли и о воровстве, и о нечестности. Лучше не позволять людям грешить, чем дать волю, а потом укорять и наказывать. Любой, кто живет здесь, сможет сказать на суде Маат, что прожил жизнь честно. Я просто не даю им возможности жить иначе. Я не прав?
Нармер смотрел на отца во все глаза. Почему такие мысли не приходили ему самому в голову?
– Но твоя армия? Она безжалостна. Они убили многих, кого я знал.
– Моя армия и моя охрана – наемники. Они действительно безжалостны и не достойны никакого сочувствия. Люди, готовые за серебро и золото убивать других людей, не могут называться людьми. Они понимают, что я их уничтожу, но пока живы, стараются заслужить мое снисхождение, чтобы продлить свою никчемную жизнь как можно дольше.