Боги, пиво и дурак. Том 3
Шрифт:
— Типа того, — согласился я. — Ну так что? Погуляем сегодня под луной?
— Погулять-то можно, только куда мы мертвяка этого денем? В комнате, что ли, у себя хранить будешь? Так тебе наутро же дверь выломают, испугавшись, что это ты помер и протух.
Я хмыкнул.
Об этом я как-то не подумал. В самом деле, в шкаф покойника не спрячешь, потому что если не на утро, то через пару дней вся таверна провоняет мертвечиной.
И где же мне его хранить?..
— В леднике, — ответил я сам себе. — Труп нужно будет хранить в леднике! Там он и не протухнет, и на глаза никому лишнему не попадется — никто из наших туда не лазает, кроме Ники. А кошка меня не сдаст.
Рыжий вдруг заржал.
— Ой, я представил себе лицо Майки, когда она узнает, что ее жаркое валялось рядом с выкопанным покойником! Бедняга, она неделю будет желудок выплескивать, с ее-то отношением ко всей этой теме!
— Но-но, она не должна ничего узнать! — запротестовал я. — Потому что если узнает она — то и Ян тоже. И тогда не она будет выплевывать желудок, а мы с тобой рискуем кишечник прочистить. Причем в штаны.
— Это точно, — проговорил Рыжий. — Ладненько, тогда пойду-ка я прогуляюсь, так сказать, оценю рынок и подберу товар.
— В смысле? — озадаченно приподнял я бровь.
— Что в смысле? Мы же не будем с тобой с факелом по кладбищу среди ночи шариться, сторожей привлекать. Нужно идти уже целенаправленно, на свежак. И могилу рыхлую проще раскопать, и у объекта точно руки-ноги еще не отгнили.
— Тоже верно, — согласился я. — Как ты предусмотрительно к делу-то подошел. Зришь в корень. Слушай, а ты случайно раньше ничем подобным не промышлял? А то я прямо слышу отголоски опыта...
— Что за грязные намеки, первогодка? — зыркнул на меня смеющимся взглядом Рыжий, натягивая куртку. — Язвит он, видишь ли. А лопаты, кстати, у тебя есть?
— В овощной кладовке в углу целый набор имеется.
— Ну тогда все, давай до вечера.
«До вечера». Сказать-то просто, но как дотерпеть?
В итоге весь день я был возбужденно-рассеян, и все валилось из рук. Но хорошо ждать того, что непременно наступит.
Наконец день погас, зачернился сумерками. Большой общий ужин плавно переполз в дружественную попойку, инициатором которой стал Рыжий. Опрокинув пару кружек отвратительного нового пива Януса я поднялся в свою комнату.
И стоило только мне затворить за собой дверь, как чьи-то мягкие лапки снова открыли ее.
— Ника, а куда у нас делась лампа? — не оборачиваясь, спросил я, не нащупав девайсину в привычном месте у входа.
Вместо ответа мягкое женственное тельце прижалось к моей спине своими выпуклостями.
От неожиданности я вздрогнул и, высвободившись от объятий, повернулся.
— Ты чего?.. — только и успел проговорить я, прежде чем пара рук крепко вцепились мне в рубашку на груди, а теплое лицо потянулось к моему.
Тут я понял, что это вовсе не кошка.
Отстранившись от поцелуя, я повернул свою гостью лицом к падавшему из окна тускло-желтому городскому свету и к своему ужасу увидел улыбку Камиллы.
Фу ты блин, вот только тебя и не хватало!
— Э-эээм... — протянул я.
— Не ожидал? — игриво спросила девушка, снова приближаясь ко мне.
— Слушай, я это... — вывернулся я из-под ее протянутых рук. — Я лампу сейчас зажгу!
— Я за нее буду! — раздался со столика голос Лёхи. Некромант ярко засветил глаза, и от неожиданности Камилла ойкнула и отступила.
Молодец, Лёха! Выручил!
А то я, признаться, как-то не очень обучен необидно отказывать женщинам.
— Ну, с лампой-то все равно как-то поуютней будет, — захлопотал я вокруг осветительного прибора с преувеличенной увлеченностью.
А Камилла тем временем прошлась по комнате, недружелюбно поглядывая на черепушку, и присела на край смятой постели.
— И как же ты здесь живешь, Даня? Ни минуты в одиночестве, — проговорила она.
— Ну, в общем-то как и у тебя, — как ни в чем не бывало отозвался я. — Мать малолетнего ребенка — это сложная работа, — как бы между прочим напомнил я Камилле о дочери. В самом деле, она что, бросила мелкую одну, чтобы ко мне притащиться?
— Иногда от любой работы требуется отдых, — многозначительно проговорила Камилла, расстегивая верхнюю пуговицу своей рубашки. И пробормотала пошленькое:
— Что-то у тебя жарко... Может, это потому, что я слишком долго ждала, когда этот ужин закончится?
Ну что же, я рад за тебя, милая. Рад, что тебе от меня жарко. Только вот мне от тебя ни горячо, ни холодно. И вообще мне сейчас не до амурных разборок, так что шла бы ты к себе, Пенелопа! Ишь, ждала она!
— А ты во двор поди, там быстро остудишься, — язвительно протянул Лёха.
Девушка нахмурилась.
— Данечка, слушай... А можно эту говорящую голову чем-нибудь накрыть?.. а то он... как-то меня смущает.
— Можно, конечно, — отозвался я.
— Чего?! — возмутился Лёха.
— Эй, да тише ты! — буркнул я на него. И повторил: — Можно, говорю. Но не нужно. Камилла, тебя ждет дочка, а у меня тут тоже есть кое-какие дела, да и спать лечь я сегодня собирался пораньше. Так что...
Улыбка на лице Камиллы съехалась.
— То есть ты меня выставляешь, я правильно понимаю?.. — проговорила она дрогнувшим голосом. — Я... я тебе совсем не нравлюсь?
Я вздохнул, пытаясь своим несчастным мозгом отыскать где-то на дне самых далеких извилин подходящие слова, чтобы как-то смягчить ответ, но при этом сохранить прозрачную однозначность.
Подкрутив разгоревшуюся лампу, я поставил ее на стол. Выдвинул стул поближе к Камилле, присел.
— Ты мне очень нравишься, — не моргнув, соврал я. — Как друг, как сестра. Понимаешь? И мне даже как-то неловко... От той ситуации, в которой мы оба сейчас оказались.
Камилла кивнула, с трудом сдерживая слезы.
Потом взгляд ее упал на корзину Ники, на краю которой висела тонкая белая рубашка...
И тут Остапа понесло.
— Тебе неловко, да? — проговорила она. — Неловко? А с кошкой спать — это нормально. Да? И, главное, все об этом знают, и никакой неловкости!