Боги, пиво и дурак. Том 3
Шрифт:
Я водрузил шляпу на голову, подхватил под мышку первый ларец... И, к слову, это не было блефом. Я и правда был готов забрать свое добро и уйти на все четыре стороны.
— Подождите, но ведь это ощутимо ударит по репутации вашей школы, — попытался остановить меня Горский, мгновенно став серьезным. — Вы же не можете не понимать, что после такого поворота гильдия подаст соответствующую жалобу?..
— Ну, полагаю, после недавних событий нашей репутации уже ничего не страшно, — усмехнулся я. — В любом случае, мне жаль отнятого у вас времени, но я пойду.
Наклонившись, я забрал второй сундук со сказками и направился к двери.
— Постойте, Даниил, ну куда же вы так торопитесь? — окликнул меня Горский. — Давайте обсудим все возможные варианты, взвесим доводы. Не так ли, господа? — добавил он чуть громче, оборачиваясь.
Дверь задней комнаты приоткрылась, и оттуда, хмуро поглядывая из-под насупленных бровей, один за другим вышли шесть головорезов. Уж на что я вроде как никогда не был маленьким, но по сравнению с этими мужиками даже наш Август смотрелся бы не так внушительно. Все, как один, в коричневых дорожных костюмах, при мечах, с ножами у пояса.
Я скрипнул зубами.
Вот суки. Прав был Азра, еще как прав!
— Давайте-ка присядем и обсудим детали еще раз, чтобы прийти к важным для нас обоих договоренностям, — с улыбочкой сказал седой, в то время как парочка головорезов отодвинулись к двери, отрезая мне путь к отступлению. — Не нужно резких решений, они не выгодны ни одной из сторон...
И тут входная дверь распахнулась. Сама, без помощи лакея.
Седовласый дернулся, теряя свое самодовольное выражение, а в кабинет уже проходил Азра, беспардонно отодвинув бросившегося к нему жеванного старичка плечом.
— Приветствую всю честную компанию! — заявил он с кривой усмешкой. — О, Картавый. Сколько лет, сколько зим. Ты все еще жив? Вот ведь неожиданность. Толстый, а ты стал еще больше, чем был!..
Головорезы растерянно переглянулись.
А Горский с самым разочарованным видом шумно вздохнул и проговорил:
— Господин Азраил. Как же радостно видеть вас в добром здравии!..
— Не сомневаюсь, господин Горский, — ответил Азра, улыбнувшись еще шире. — Верю всем сердцем каждому слову! Я могу присесть?
Седой жестом указал на свободные кресла.
— В нашей гильдии вы всегда — желанный и уважаемый гость. Какими судьбами?
— Сопровождаю друга, — ответил Азра, по-свойски развалившись в одном из кресел. — Вижу, у вас тут случилась какая-то размолвка?
— Недоразумение, не больше, — возразил Горский. — Не так ли, господин Даниил?
И, повернувшись к своим ходячим шкафам, он добавил:
— Господин Антоний, будьте добры, принесите сюда дополнительный компонент договора? Тот, что справа, — многозначительно подчеркнул седой. — Все остальные свободны.
Громилы, помявшись, снова исчезли во внутренних комнатах, а один из них принес к нашему столу здоровую упаковку, перетянутую веревками.
— Двести золотых — и королевская доска ваша, — сказал Горский, скрещивая руки на груди. — Далее подпишем договор и разойдемся, довольные друг другом.
— Двести? — приподнял одну бровь Азра. — Даня, ты же вроде говорил, что договаривался на сто монет?..
— Э-эээ... — протянул я.
— Господин Азраил, — с укором в голосе проговорил Горский. — Вы пользуетесь тем, что мы из глубочайшего уважения не в силах отказать вам.
— Да, — кивнул Азра. — Однако же недоразумения предполагают некоторую неустойку, вы не находите?
Седой вздохнул.
— Пожалуй, — нехотя отозвался он.
— Ну вот и хорошо. Теперь можно и рассчитаться.
— Вот только с вашего позволения сначала бы взглянуть на содержимое упаковки, — заметил я.
Горский махнул рукой — мол, валяй, делай, что считаешь нужным.
с замиранием сердца я разрезал веревки.
Сначала из свертка я извлек очень толстую и тяжелую доску, аккуратно завернутую в холстину.
Сняв ткань, с удивлением обнаружил, что материнская доска сделана вовсе не из дерева, а из металла. И только с одной стороны к металлической основе была прикручена цельная деревяшка толщиной в полсантиметра. На ней ничего интересного не наблюдалось, просто темно-красная древесина, чуть шершавая на ощупь.
А вот другая сторона заслуживала тщательного исследования. На ощупь она казалась очень теплой, будто нагретой солнцем, и всю ее поверхность покрывала глубокая гравировка. Множество неведомых мне символов соединялись в единую ткань, за исключением одного места, где в металле виднелась вмятина, по форме в точности повторяющая след раскрытой ладони.
Вторая доска оказалась вполовину тоньше материнской, и с обеих сторон состояла из очень светлого, гладко отполированного дерева. Но взглянув на доску сбоку, я обнаружил, что внутри дерева имеется тонкая щель, в которую вставлен металлический лист толщиной в пару миллиметров.
Хотел бы я знать, что это за металл такой, и что на нем изображено...
Я вопросительно взглянул на Азру — мол, оно?
Тот утвердительно кивнул.
— Неужели вы могли подумать, что наша гильдия способна... еще одним нечаянным недоразумением омрачить нашу многолетнюю дружбу, господин Азраил? — с достоинством проговорил Горский, делая особый акцент на слове «дружба».
— Я нисколько в этом не сомневался, — отозвался мой приятель с самым серьезным видом, в то время как я отсчитывал сто монет.
Наконец, я отдал деньги седому, а тот поставил размашистый росчерк в нашем договоре.
И через пять минут мы с Азрой уже покидали гостеприимную гильдию — с подтверждением звезды для нашей школы и большим тяжелым свертком, где помещались две тяжелые доски.
— Вот ведь шельма! — с сердцем проговорил мой однорукий друг, как только дверь закрылась.
— Да ты и сам не промах! — со смехом отозвался я. — Неустойка, блин.