Боги славянского и русского язычества. Общие представления
Шрифт:
Статуя Зевса Олимпийского (современная компьютерная реконструкция)
«На избах, равно как и на одежде славянской, Перунов знак – знак того, что этот дом (а тело как дом души) находится под защитой великого бога. Огонь Перуна – это молния, а мечет он с небес свои стрелы, целясь в противников мира богов. В последней схватке с порождениями Кощея Перуну предстоит победить или погибнуть, но пока эта схватка не состоялась и обычным объектом преследования Перуном является нечистая сила. Перун – наиболее извест ный из пантеона восточных славян главным образом из-за скандальной его славы: первые христианские авторы сообщают, что именно Перуну приносят в жертву людей. Подобные истории, практически
Перун и громовники Западной Европы
В соседней с Русью Литве культ Перкунаса был в расцвете еще в XIV в. Не исключено, что именно союзному Золотой Орде полуязыческому Великому княжеству Литовскому, чьи войска не поспели на Куликово поле в 1380 году, возможно, мы обязаны упоминанием Перуна (т. е. Перкунаса): «Мамаи же царь… нача призывати боги своя: Перуна, Салманата, Мокоша, Раклия, Руса и великаго своего помощника Ахмета» (Поведание о Мамаевом побоище).
«Хроника Литовска и Жмойтська» сообщает о языческом князе Гедимине, правившем в начале 1300-х годов: «Огонь вечный перунови. Поставил еще Кгедимин болвана перунова з каменя кременистого великого, c которого попы огонь поганские кресали, в руках держачи, и огонь ему вечный з дубины в день и в ночи палили на том местцу, где теперь костел святаго Станислава в замку от Ягелля, внука Гедиминового, збудованый… » Таким образом, кремень, ударами о который можно добыть искры, также является атрибутом Перуна.
Указание на рассмотренный выше запрет приходить к богу с оружием есть в польских свидетельствах о вере литовцев, а также в германских текстах, повествующих о жизни западных славян. Речь идет о Прове/Проно, главном боге альденбургской земли, боге правосудия и священных дубовых рощ, державшем в руке «красное железо испытаний»:
Средневековое изображение Тора – скандинавского громовника
«I, 84. Пробыв же у царька эту ночь и еще следующие день и ночь, мы отправились дальше по Славии… И случилось так, что по дороге мы прибыли в рощу, которая – единственная в той земле – вся лежит на равнине. Там среди очень старых деревьев мы увидели священные дубы, посвященные богу той земли – Прове. Их окружало свободное пространство, обнесенное деревянной, искусно сделанной оградой, имевшей двое ворот. … Сюда во второй день (понедельник) каждой недели весь народ страны с царьком и жрецом имел обыкновение собираться на суд. Входить в огражденное место запрещалось всем, кроме жреца и желающих принести жертву, или же тех, кому угрожала смертельная опасность, ибо таким никогда не отказывали в убежище. Ведь славяне питают к своим святыням такое благоговение, что место, где расположен храм, не позволяют осквернять кровью даже во время войны… Когда мы прибыли в эту рощу, в это место кощунства, епископ воодушевил нас, чтобы мы решительно приступили к уничтожению рощи. Сам же он, сойдя с коня, сбил шестом разукрашенную переднюю часть ворот. И, войдя в ограду, мы разрушили всю изгородь вокруг тех священных деревьев и, свалив в кучу, разожгли костер, однако не без страха, как бы на нас не обрушилось возмущение местных жителей. Но бог уберег нас… » (Гельмольд, 1963).
Культовый камень Перун (Беларусь)
Подобный божий суд бытовал, по-видимому, у всех северных народов до весьма поздних времен. Вот что пишет А. В. Циммерлинг в примечаниях к «Саге об исландцах»:
«Божий суд обычно предполагал несение каленого железа. Затем руку перевязывали, а в положенное время судьи решали, зажили ли раны. Данная норма для решения спорных вопросов, например при наличии тяжких обвинений против лица (подозрения в воровстве, колдовстве) или при наличии серьезных претензий со стороны лица на наследство, родство с кем-либо и т.п. использовалась в скандинавском областном праве. Отменена в Норвегии в 1247 г. указом папского легата кардинала Вильгельма Сабинского» (Тордарсон, 2007,
Мы уже оговорились, что Прове, в отличие от «загробного» Nya, – прижизненный бог-судья и вершитель справедливости. В «Саксонской хронике» Конрада Бото сказано (1495): «1123 г. В Ольденбурге был бог, именовавшийся Прове, и он стоял на столбе, и имел в руке красное железо испытаний, и имел знамя и длинные уши, и пару сапог, а под ногой – колокол». «De Prove, deo sive praeside Justitia ac fori» (Френцель), то есть Прове надзирал за правосудием.
Громовый знак на полотенце избы – реконструкция жилища XVIII в. (Карелия, Марциальные воды)
Сходные функции «аса тинга» выполнял, согласно воззрениям древних исландцев, бог Тюр (Тиу) – он же, судя по надписи на одном из алтарей у стены Адриана (Хьюзстедс, Англия, II в. н. э.), «Марс тинга» у фризов (Simek, 1984, p. 251). Тюра именовали еще «стражем храмов». Ему, как и Прове, был посвящен второй день недели. Перуну же, как известно, посвящали четверг. Следовательно, вопреки внешнему впечатлению, Прове не является полным западнославянским аналогом нашего Перуна…
«Да имеем клятву от Бога, в которого веруем, в Перуна и в Велеса, скотьего бога, да будем золоты, как золото, и своим оружием да иссечены будем… » – клянутся воины Святослава в большинстве списков летописей. Клянутся именами двух богов, каждый из которых по-своему следит за исполнением клятв и договоров (может, еще и потому, что Перун наказывает беззаконников при жизни, а Велес – на Том Свете).
Перун и Ящер-коркодил
Если представлять Ящера как противника бога Грома или бога Света, то на роль «родственника» змееобразного существа претендуют греческий Тифон и/или Пифон, германский Мидгардский Змей и/или Нидхегг – пекельный дракон, грызущий корни Мирового древа.
Однако в упоминавшемся уже нами бродячем средневековом сюжете «Сказание о князьях Словене и Русе» приведена легенда об основании Новгорода-Словенска и упоминание Перуна… отнюдь не в роли змееборца, а самого уподобленного крокодилу:
«Старший же сын этого князя Словена Волхов, бесоугодник и чародей, ненавидящий людей, с помощью бесовских ухищрений стал колдовать и принял тогда облик лютого зверя, крокодила, и залег он в той реке Волхов, перегородив путь водный, и непокорных себе стал пожирать, а других хватать и топить. Потому и люди, находившиеся тогда в язычестве, называли того, окаянного, богом, и “громом”, или “Перуном” его нарекли; по-белорусски “гром” значит “Перун”. Построил тот окаянный чародей для ночных волхвований на собраниях бесовских маленький городок на одном месте, называемом Перыня, где стоял кумир Перуна. А неразумные рассказывают сказки об этом Волхве, так говоря: “Вместо бога сел, окаянного заменяя”. Наше же христианское истинное слово, проверенное неложным испытанием, свидетельствует об этом окаянном чародее-волхве, что он был жестоко побит и удавлен бесами в Волхове, и бесовскими чарами окаянными его тело было вынесено и выброшено на берег вверх по той реке Волхову, напротив того колдовского городка, что ныне зовется Перыня. И здесь неразумными со многими слезами погребен был окаянный, с великой тризной языческой, и могилу насыпали над ним очень высокую, как это принято у язычников. И по прошествии трех дней там, где совершалась тризна по тому окаянному, провалилась земля и поглотила мерзкое тело крокодила, и могила его стала на дне ада, и до сих пор, как говорят, есть следы этой ямы, ничем не заполняемой» (Сказания Новгорода Великого, 2004, с. 52).
Эта легенда записана Тимофеем Каменевичем-Рвовским, иеродьяконом Троицкого Афанасьевского монастыря в конце XVII в., то есть приблизительно в то время, когда в Новгороде по образцу польских хроник М. Стрыйковского собирали поздние летописи, содержащие немало любопытных фрагментов (возможно, к ним относится и так называемая Иоакимовская летопись, доставшаяся на какое-то время В. Н. Татищеву и также включавшая рассказы о дорюриковской истории Новгорода и Руси и о крещении Новгорода).
В рукописи Большой Синодальной библиотеки, называемой «Цветник» (XVII в.), также сказано: «Наше же христианское истинное слово… о сем окоянном чародеи и волхве – яко зло разбиен бысть и удавлен от бесов в реце Волхове и мечтанми бесовскими окоянное тело несено бысть вверх по оной реце Волхову и извержено на бег против волховнога оного городка, иже нне зовется Перыня. И со многим плачем от невеглас ту погребен бысть окоянный с великою тризною поганскою. И могилу ссыпаша над ним вельми высоку, яко есть поганым». Волховство и чародей ство – занятия явно не для Перуна, так что мы имеем дело с наложением одна на другую двух легенд.