Боги в изгнании, или Утомлённые властью
Шрифт:
Bоpx направил снегоход к Дворцу Нового Порядка, когда-то построенному для рудничного гарнизона. Дворец стоял на возвышении, и к нему двигались толпы землян, подрагивая от холода.
Обгоняя низших, Ворх «прощупывал» каждого по высшей волне мысленного контроля компактным прибором, которым располагали только Верховные Предводители, но так и не мог найти неблокированного.
«Неужели все защищены? – не переставал он удивляться. – Не страшатся наказаний за нарушение Великих предписаний? Впрочем, чего же бояться им – вечным каторжникам. Они и бионики выбрасывают из головы. Как только поступают сюда, – вспомнил Ворх удививший его когда-то доклад. Некоторые
Проблема эта постоянно тревожила Гильорт до той степени, когда уже не хотелось о ней думать и чтото делать в силу бессмысленности делания.
Ворх всматривался в лица низших и видел – не боятся. Глаза светились живостью и воодушевлением, которые редко приходилось видеть у рабов в метрополии. А здесь даже вечно грязные, тупоумные скуды, дрожащие от холода под пластиковой одеждой, непригодной для работ на поверхности, даже генеты специальной селекции, предназначенные для чёрной тяжёлой работы, заметил Ворх, смеялись.
Смеха скудов Ворх вообще никогда не слышал и даже предположить не мог, что он возможен. А услышав его здесь, понял, что тут происходит нечто воодушевляющее их.
«Заговор?!. Тогда они уничтожат меня, – осознал Ворх и усмехнулся: надо ли было менять быструю смерть на мучительную казнь?.. Может, прикинуться взбалмошным любителем экзотики, забравшимся ради остроты впечатлений в проклятое место?.. Не поверят. К тому же Кари может выдать, покосился он на привалившуюся к нему и мирно спящую, разморённую от тепла кабины баянну. Ах, как неосторожно открылся ей!
«Тогда попрошу помощи в борьбе, – пришла, наконец, спасительная мысль.
У широкого марша ступеней главного входа Дворца Bоpx остановил снегоход. Кари тут же открыла глаза и, не отпуская его руки, которую держала всю поездку, повернула к Ворху голову, улыбаясь смущённо и счастливо.
– Уже приехали. А я спала.
– Очень хорошо, что отдохнула. Мне нужна будет твоя помощь. Я должен встретиться с вашими предводителями, или как вы их там называете.
По мере того, как до сознания Кари доходил смысл его слов, с лица её сбегала безмятежная улыбка и сменялась выражением озабоченности и тревоги.
«Боится за меня, – отметил Ворх. Откинув купол кабины снегохода и, помогая Кари выбраться, подбадривающе шепнул:
– Всё будет хорошо!
– Кари, я здесь, – раздался радостный возглас.
От группы низших, поднимавшихся по ступенькам Дворца, отделился молодой мужчина из касты инжеров и, прыгая через ступеньку, подбежал к Кари, обнял её, закружил. Ворх ревниво сторожил Кари взглядом: как поведёт себя?
На миг она обрадовалась появлению инжера, но взгляд её тут же метнулся к Ворху, как бы прося прощения и заверяя, что любит она только его и никого больше.
– Мы ждём тебя на всех тропах, – говорил инжер, не замечая явной скованности Кари. – Все в сборе. А кто это? – заметил он Ворха.
– Наш гость, – произнесла она твёрдо. Глядя в глаза инжеру, добавила. – Займи нам столик в верхнем зале.
– Только тебя ждут, – тянул её наверх инжер.
– Там закурят скаракосту, если позволит элит, – сказала Кари, вопросительно глянув на Ворха.
Теперь и инжер посмотрел на него с нескрываемым удивлением. Глаза его привычно потускнели, плечи опали, и весь он словно поджался, потупился, как подобало вести себя низшим в присутствии элитов. Кари тем временем продолжала задавать ему программу, торопливо перечисляя то, что должно быть во Дворце. Лёгким кивком головы Ворх подтвердил сказанное и, подав руку Кари,
– И чтобы никто не знал обо мне. Только ты, она и ваш Предводитель. Извести его.
Поднимаясь по ступенькам, Ворх расправил плечи, придал осанке горделивую выпрямленность, похожую на ту, что была у каменного Победителя, стоящего на высоком постаменте у главного входа. Зажав в руке лучемёт и небрежно выставив его вперёд, всегда готовый полоснуть лучом смерти, каменный элит стоял там, олицетворяя силу и мощь правящей касты. Каждый проходящий под стволом его оружия должен был помнить, что подвластен любому приказу победителей. И Ворх гордился своей причастностью к касте победителей, полностью игнорируя приглушённый смех скудов над его в клочья изодранным на спине костюмом.
– Мы переоденемся в моей комнате, – сказала Кари, уводя его из вестибюля в коридор.
– У тебя есть постоянная комната?
– Я здесь бываю. Привожу расчёты…
Ворх кивнул. Он тоже здесь когда-то бывал. Озираясь, восстанавливал в памяти планировку Дворца и что-то припоминал…
Когда-то это здание служило размещавшимся в Габаре полкам полицментов, и Ворх приезжал сюда усмирять вечно бунтующих рабов. Помнил, как они, тогда ещё молоденькие офицеры, нашли в тупике одного из коридоров комнату, а в ней – спуск в подвалы, набитые предметами культуры и быта покорённых народностей. Тогда и он, и его друзья удивились, что низшие были, судя по находкам, совсем не такими дикими, как учили их на занятиях. Их находка произвела переполох среди командования. Офицерам прочли под гипнозом несколько лекций о преобразующей мир светлой миссии элитов, установивших на веки веков Новый Порядок, а подвалы залили пластиком, замуровав вход. И правильно сделали, отметил сейчас Ворх.
Кари завела его в стандартную комнату одиночек, где кроме кровати предусматривались подстав для курения скаракосты, настенный телеэкран одноканальной трансляции и совмещенная со всем необходимым душевая кабина. Но телеэкрана здесь не было, а на его месте висела картина, где был изображён старик в древнем одеянии. Примерно такие же картины Ворх видел в подвалах и потому сразу заинтересовался ею:
– Кто это? Откуда?
– Не знаю. Он был на обороте.
Она бросила на Ворха укоризненный взгляд, смысл которого он понял, когда Кари повернула портрет. На оборотной его стороне была воссоздана видеопластикой сцена наказания элитом провинившегося скуда. Любое изменение угла зрения как бы оживляло конвульсии бугристого от мускулов, глыбоподобного скуда, валявшегося в ногах у молоденького паренька под лучом парализатора. Скуд корчился, вздрагивал, ронял слёзы и слюни, униженно молил о пощаде, тогда как казнящий его элит сострадательно хмурился, вынужденно исполняя свой долг.
Кари подавленно молчала от сознания своего зависимого положения, о чём так бесцеремонно ей напоминали этой картиной; Ворх тоже почувствовал смущение от своей невольной бестактности, а ещё, пожалуй, от признания вредности подобных картин, которые он, как Верховный Предводитель надзора за мыслями, в своё время рекомендовал для серийного производства. Помещённые в таких вот комнатушках, подобные картины, пожалуй, вызывали у низших не чувство смирения, а всевозрастающую подавленность. Ворх снял картину, подержал в руках, не зная, куда деть – в комнатке не было места для хранения каких-либо вещей, – и вновь повесил на стену так, что видно было изображение старика. Улыбнулся Кари.