Боги войны
Шрифт:
Первоначальный план — моментально разгромить противника и отойти — потерпел полный крах. Нельзя отступить и оставить когорты Домиция на верную гибель. Преимущество неожиданности не сработало, однако, если продержаться подольше, Домиций успеет нагнать на них страху, и все можно будет исправить. Нужно отбросить защитников, чтобы хоть отступить достойно, однако противник держался крепко. Юлию приходилось смотреть, как его солдат сбивают с ног и как в схватку втягиваются новые и новые вражеские силы. Получилась настоящая бойня.
Лишь три ряда солдат отделяло Юлия от самой гущи боя. Легионеры, которых оставалось
Юлий ждал, приходя в отчаяние. Или Домиций вот-вот появится, или всему конец.
— Лучники! — проревел командующий. — Еще сигнал! — Но мало кто из лучников оставался в живых.
Услышав крик Юлия, его воины немного воспрянули. Однако без щитов нападающие были легко уязвимы. Солдаты Помпея этим пользовались — они щитами разбивали лица врагов и ломали им ступни. Юлий морщился от криков; даже когда пылающие стрелы устремились ввысь, он чувствовал, что его люди дрогнули. Самое начало командующий пропустил; минуту назад солдаты старались держаться и вдруг повернулись и бросились бежать.
Юлий стоял, ошеломленный, не веря своим глазам: воины, которых он сам учил воевать, мчались мимо него с поля боя. Центурионы бешено вопили приказы, но люди были совершенно сломлены — легионерами Третьего овладел страх.
Впереди раздался топот конницы, и у Юлия упало сердце. Его солдаты бегут, а Помпей наступает. Юлий выхватил знамя у бегущего знаменосца Третьего и стал яростно им размахивать.
— Третий, ко мне! — рычал он.
Толпа обезумевших людей продолжала нестись мимо. Юлий увидел, как плотной тенью приближается конница, и понял, что ему недолго ждать смерти. В диком хаосе всеобщего бегства Юлием овладело мрачное безразличие. Легионеров Третьего не остановить, скоро командующий останется здесь совсем один. У него заболели руки, и он опять вспомнил про Брута. Интересно, как тот примет новость о гибели бывшего друга? Да, Юлию есть о чем пожалеть.
Земля дрожала — неслись галопом сквозь тьму тысячи экстраординариев Помпея.
Несколько бойцов Третьего опомнились и сплотились вокруг своего командующего.
Новый сигнал горна разорвал ночной воздух, и вражеские конники вдруг резко остановились, вздыбив коней. Впрочем, это ничего не меняло. От них все равно не уйти. Ожидая конца, Юлий удивлялся собственному безразличию. Все произошло очень быстро, и трудно было поверить, что удача от него отвернулась. У Помпея в Риме больше нет соперников. С Марком Антонием диктатор разделается без труда — отправит в изгнание или попросту убьет.
Тяжело дыша, Юлий оперся на древко знамени. С воинами, стоящими рядом с ним в темноте, он говорить не хотел — он презирал их. Слишком давно Юлий в последний раз испытывал страх, так давно, что уже не помнил. Неизвестно почему — сыграли тут роль пример Юлия-старшего, уроки Рения или мужество Тубрука, — но отвага никогда не покидала Юлия. Ведь если человеком управляет страх, его постигнет неудача, как бы он ни старался. А боязнь боли нужно просто преодолеть. В конце концов, что такое боль? Рану можно вылечить, и даже неизлечимая рана лучше, чем позор на всю жизнь. Юлий знает калек, которым есть чем гордиться. Они носят свои увечья и шрамы с тем же мужеством, что и получали.
Юлий поднял голову и спокойно ждал неприятельского сигнала к атаке. Он не закричит и не побежит.
Помпей ехал во главе конного отряда. Каждый толчок отдавался резкой болью в животе, от которой темнело в глазах. Он услыхал сигналы тревоги и прервал проверку, чтобы выяснить, в чем дело. Увидев бегущих легионеров Цезаря, командующий озадаченно прищурился. К нему галопом подлетел Лабиен. Ответив на приветствие, Помпей спросил:
— В чем дело?
— Ночная атака, господин. Мы ее отбили, и сейчас наша конница их растопчет.
Оба смотрели, как бегут, растворяясь в темноте, легионеры Цезаря. Помпей обратил внимание на смутную фигуру, ожесточенно размахивающую знаменем. Потом воин воткнул древко в землю, и полотнище забилось на ветру. Воин стоял почему-то совершенно спокойно, повернувшись к врагу — светлым пятном белело лицо. Помпей, заподозрив подвох, нахмурился.
— Это победа, господин, — нетерпеливо сказал Лабиен. — Позволь мне взять экстраординариев и прикончить их.
— Это ловушка, — заявил Помпей, — я уверен. Слыханное ли дело, чтобы солдаты Цезаря вот так бежали с поля боя? Противник только и добивается, чтобы мы погнались за ними в темноте. Нет! Всем оставаться на позициях до рассвета.
Лабиен сделал глубокий вдох — он едва сдерживался.
— Господин, не может быть. Неприятель потерял сотни воинов.
— Вспомни, Лабиен, как Цезарь послал в наш лагерь троих центурионов на смерть — лишь для того, чтобы поколебать верность моих воинов. Это многое о нем говорит. Он хитрец, но меня ему не обмануть. Мой приказ ты слышал.
Лабиену стало ясно — Помпей скорее умрет, чем передумает. Выбора у заместителя не было.
— Да, господин. — Лабиен наклонил голову. — Я остановлю солдат.
Он старался не выдать своих чувств, однако Помпей все понял. Страдая от приступов мучительной боли, он заставил себя продолжить:
— Ты отлично себя проявил. Я не забуду твоей преданности.
Посмотрев в сторону лагеря, Помпей увидел, что знаменосца уже поглотила тьма. А знамя осталось трепетать тусклым пятном. Взглянув еще раз на Лабиена, командующий пришпорил коня и ускакал, сопровождаемый своей конницей.
Солдаты, как и Лабиен, испытывали досаду и разочарование. Никакая это не западня. Лабиен видел достаточно сражений, чтобы уловить момент, когда враг пошатнулся. Иногда такое случается из-за одного труса, бросившего оружие, а иногда и вовсе от каких-то неведомых причин. Мужество вдруг покидает людей, которые час назад даже и помыслить о таком не могли.
Лабиен вглядывался в ночь, яростно сжимая кулаки. К нему подъехал помощник и замер. Лабиен не нашел слов, которые мог бы произнести вслух.
Стараясь за суровостью скрыть досаду, он жестко приказал:
— Пусть солдаты построят здесь укрепленный лагерь. Это нас задержит, но что поделать.
Словно опасаясь сказать лишнее, Лабиен сжал губы, и заместитель, отсалютовав, направился передать приказ. Лабиен ловил на себе взгляды солдат и гадал — понятно ли им, что произошло.
— Вы отлично справились сегодня, — похвалил он, повинуясь порыву. — По крайней мере Цезарь получил хороший урок.