Богини Колизея. Любовь и кровь
Шрифт:
– Ферокс, еще немного и ты начнешь меня убеждать, что рабство – это высшая форма свободы!
– Ого! Похоже, что общение с учеными бродягами в Эпире для тебя не прошло даром!
Она шутливо, но довольно болезненно ткнула приятеля кулаком в бок. Он попытался схватить девушку в охапку. Завязалась борьба, в результате которой Ахилла оказалась в кольце мощных рук, прижатой к накачанной груди мужчины. Она подняла раскрасневшееся лицо:
– Отпусти меня, пока Камилл не прибежал! Или мало прошлого раза, когда ты просидел целый день на солнцепеке в колодках?
Мужчина вздохнул и, разжав объятия, отодвинулся от девушки.
– Да ладно, авось
– Ты же знаешь, – она опустила рыжую, как степной пожар, голову и закусила обветренную губу. – Я бы хотела быть с тобой, но Камилл…
– Вот гнусный червяк! – Забыв о том, что сам только что защищал ланисту, Ферокс сжал кулаки, отчего взбугрились мышцы рук, – Я ему как-нибудь шею сверну!
– И тут же будешь убит. И не попадешь домой к жене и детям. Я же знаю, о чем ты мечтаешь. И если обретешь свободу…
– В греческие календы!
– … если обретешь свободу, тут же забудешь обо мне. Не надо никому ничего сворачивать! У нас и так почти вся труппа зализывает раны. Еще одно такое выступление, как в Капуе, и драться будет некому. Хозяин прав: народ ходит посмотреть только на нас с тобой, ну, может еще на Ворона с Квинтом, остальные пока не в счет. Он мне недавно говорил, что если боги не устроят маленькое чудо, то мы помрем с голоду. Так что лучше пойдем разомнемся, а то скоро ехать к этим… как их… Валериям Максимам, что ли…
Прихватив деревянные рудисы, они пошли к площадке, отгороженной невысоким заборчиком от вечно путающихся под ногами кур и зевак. На маленьком пыльном пятачке была вкопана пара палусов – деревянных столбов с боковыми выступами, на которых гладиаторы отрабатывали удары.
Они заняли позицию друг против друга и подняли мечи. Ферокс удовлетворенно оглядел с головы до ног свою подопечную, которая стояла, словно взведенная пружина, готовая парировать любой удар, ловя глазами не только движения его рук, но и направление взгляда.
– Хочу тебе сегодня показать парочку приемов, за которые гладиатора могут растерзать недовольные зрители, но девчонке это сойдет с рук. Начнем с ударов по ногам. Если противник выше и крупнее тебя, и ты чувствуешь, что не в состоянии с ним справиться, падай и руби по ногам под нижнюю кромку поножа.
– Я его изуродую!
– Если ударишь как надо, то только травмируешь. Толпа тебя освищет, но зато сравняешь шансы. Давай попробуем. Считай… О, кажется у нас неприятности!
Хорошо знавший своего ланисту, гладиатор сразу понял, что произошло что-то недоброе. Обычно неторопливый, сохраняющий в самых щекотливых ситуациях олимпийское спокойствие, Камилл сейчас почти бежал, и белоснежная тога, которую он надевал на важные переговоры, сбилась и развевалась за его спиной уродливыми крыльями.
История Камилла, как и судьбы всех тех, кто входил в его «фамилия гладиатория» была достойна отдельного рассказа. Сын богатого неаполитанского всадника, он рассорился с отцом, сбежал из дома и завербовался в юлианскую школу гладиаторов.
Отважному римлянину повезло: он понравился публике, остался в живых и даже сколотил небольшое состояние. Так что, когда ему за победу в одном из боев вручили деревянный рудис, он еще пару лет отработал в воспитавшей его школе, а потом, поскольку бывшим бойцам арены заказан путь в магистраты, создал свою труппу.
Первому гладиатору, попавшему к нему, он дал прозвище Ферокс, что означает «Отважный», и они начали странствовать по беспредельным просторам Римской империи, набирая новых бойцов. С той поры состав труппы успел поменяться несколько раз. Могилы друзей отмечали их путь, но Ферокс, словно заговоренный от смерти, снова и снова помогал Камиллу воскресать из пепла.
В Мёзии к ним пристала тощая рыжая девчонка. Камилл поймал ее в тот момент, когда маленькая воровка пыталась увести одного из его коней. Действуя в соответствии с законом, он хотел вернуть ее хозяину, но Ферокс что-то разглядел в этом кусающемся, вопящем и брыкающемся зверьке. Девчонку накормили, приодели и взяли с собой в качестве прислуги. Так в труппе появилась Ахилла. Первое время она тенью ходила за своим заступником, чуть что хватаясь за кухонный нож, который украла в одной из таверен. Этот странный тандем вызвал немало шуток в грубой мужской компании гладиаторов, но Ферокс не одобрял подобное ёрничество, и после нескольких выбитых зубов тема была исчерпана.
Ахилла оказалось просто созданной для выступлений на арене. Посмотрев на работу жонглеров, развлекающих публику между боями, она научилась не только повторять их трюки, но и придумала много такого, чего еще не видели в римских амфитеатрах. Эта перемена произошла так быстро, что взрослые мужики стали поглядывать на двенадцатилетнюю девчонку с опаской: мало ли кто помогает ей в этом деле!
Ферокс отметил незаурядные способности подопечной, и, посоветовавшись с Камиллом, начал исподволь готовить ее к работе на арене, и уже спустя три года она вызывала аплодисменты трибун невероятной вольтижировкой, метанием ножей, стрельбой из лука и акробатикой, а еще два года спустя вышла на арену с рудисом, вызывая желающих на бой. Вскоре это стало «изюминкой» всей программы, и слава об амазонке, пошла далеко окрест, привлекая на выступления сотни зрителей. Но это были потешные бои. Никому и в голову не приходило дать ей в руки настоящий гладиус, а тут…
– Ферокс, Ахилла! – Окликнул ланиста тренера и ученицу. – Вы готовы? Планы меняются – двух пар не будет. Я только что разговаривал с нашим заказчиком. Теперь у нас только одна пара мирмиллон – фракиец. Квинт будет драться с Вороном. У них уровень примерно одинаковый.
– А что с нами?
– Вторая пара отменяется. Валерии купили медведя, и собираются устроить небольшое венацио. Драться будешь ты, Ферокс. А против тебя, – ланиста кивнул девушке, – выставят мирмиллона. Они в курсе твоих талантов, и требуют, чтобы бой был на боевых гладиусах. Единственное послабление – можешь выбрать себе любую экипировку – секутора, гопломаха, эквита, – какую хочешь… Между прочим, у сенатора сын – префект претория, – добавил Камилл невпопад.
– Да плевать я хотела, кто там чей сын! Ферокс не венатор. Почему ты согласился выставить его на борьбу со зверем?
– Потому что за наше маленькое выступление он отвалил пять с половиной тысяч сестерциев, которые мы получим, независимо от исхода поединков, что для этой глуши и в нашем положении очень даже щедро. Этого хватит, чтобы поставить на ноги раненых. Ахилла, это же курорт, и сезон кончается! Через месяц здесь и дохлой мыши не останется! В общем, собирайтесь и через два часа выходим. Ферокс, все свои мирмиллонские доспехи оставишь дома. Твоя экипировка – туника, на ноги – фасции, оружие – венабул. А ты, – он повернулся к Ахилле, – только попробуй вырядиться чучелом, как в Капуе, – в колодки закую. Ты должна всех с ног сбить своим видом. Сейчас пришлю цирюльника, который приведет тебя в приличный вид, насколько это возможно. А теперь – марш к массажисту. Я скажу парням, чтобы затащили ларь обратно. Не до барахла сейчас.