Богини советского кино

Раззаков Федор Ибатович

Еще до экзаменов я слышала, что есть такие занятия, на которых студенты делают этюды с воображаемыми предметами, а поскольку я тщательно готовилась к поступлению именно в этот институт, то довела эту технику буквально до абсурда, часами вышивая, пришивая, нанизывая что-то на что-то, то есть делая с воображаемыми предметами то, чего никогда не делала с существующими. И вот первый самостоятельный этюд. Я играла рыболова. Запутываясь в воображаемых снастях, цепляясь за воображаемый крючок, я, короче говоря, использовала все комедийные штампы, годящиеся к этому случаю. Мне казалось, что я все делаю замечательно, тем более что меня подбадривал смех Меркурьева и педагога Ирины Всеволодовны Мейерхольд.

После

этюдов, как всегда, – разбор. Доходит очередь до меня. Камня на камне не оставил! Но внимание на себя я все-таки обратила. Позже, несмотря на то, что мне не положены «индивидуальные занятия с мастером», Василий Васильевич занимался со мной, как со всеми, тратил на меня то же время, что и на всех, а иногда и немножко больше. Он всегда хотел, чтобя я сегодня была лучше, чем в прошлый раз. Он хотел, чтобы я лучше всех играла, лучше, чем могу, сдала экзамены. Он подогревал мое творческое самолюбие, верил в меня. И я хотела быть лучше, хотела, чтобы он верил не зря. Этим он научил меня не лениться, не быть довольной собой, своими маленькими удачами».

Еще в институте о ней сложилось мнение, что характер у нее скверный. «У нее, Маргариты Тереховой и еще у пары-тройки студентов», – говорили сплетники в коридорах института. Однако Василий Васильевич Меркурьев, который никогда не отрицал этого мнения, все же относил Неелову в число самых одаренных своих учениц. Сама же Неелова на этот счет высказывалась коротко: «Просто у меня есть характер, и не нужно говорить, что это плохо».

«Крестной мамой» Нееловой в большом кинематографе суждено было стать режиссеру Надежде Кошеверовой. В 1968 года та пригласила Неелову в свой фильм «Старая, старая сказка». Причем сразу на две главные роли – дочь трактирщицы и Принцессы. На эти роли пробовались сразу несколько известных актрис, однако режиссер остановила свой выбор именно на дебютантке Нееловой. Вот как об этом вспоминает сама актриса:

«Прекрасно помню первый съемочный день. Я испытывала страх, который испытывает, наверное, каждый нормальный человек перед первым шагом на сцену, перед вторым, перед десятым и каким угодно, сколько бы ты ни работал. От страха я почувствовала полную раскованность. Я тогда всех насмешила своим отчаянием. Кошеверова, нежный, чуткий человек, нашла в этом что-то и утвердила меня на роль, хотя все категорически высказывались против: «Кого угодно, только не эту». Многие потом спрашивали меня, действительно ли я впервые снимаюсь, потому что оператор был удивлен моей наглостью, которая на самом деле была моим способом самозащиты…»

Несомненно, что в этом утверждении на роль большое значение играла интуиция режиссера, разглядевшего в дебютантке яркий талант. Однако и влияние звезд отрицать не стоит – родственность знаков режиссера и актрисы говорит именно об этом. Именно поэтому та встреча не станет последней: в своем следующем фильме «Тень» Кошеверова снова снимет Неелову в главной роли. Впрочем, не будем забегать вперед и вернемся в конец 60-х.

Из всего курса Неелова оказалась единственной студенткой, кто уже на втором году обучения удостоился приглашения в кино на главную роль. Естественно, у нее сразу же появились завистники. Впрочем, вполне вероятно, что она сама в этом виновата – был момент, когда она задрала нос. И даже ее педагог Ирина Всеволодовна Мейерхольд обвинила Неелову в звездной болезни. На этой почве студенты курса даже объявили Марине бойкот и в течение нескольких дней с ней не разговаривали. Но затем это досадное недоразумение рассосалась само собой. Хотя факт остается фактом: из всего курса только Нееловой удасться сделать звездную карьеру в искусстве, несмотря на то, что у нее одной в дипломе по актерскому мастерству «сияла» четверка.

Съемки в «Старой, старой сказке» запомнились Нееловой не только с хорошей стороны. В разгар работы в ее семье случилось несчастье – умер отец. И когда в 1969 году Марина закончила ЛГИТМиК, она вместе со всем курсом должна была отправиться по распределению в Волгоградский ТЮЗ. Но она предпочла остаться в Ленинграде, чтобы не оставлять свою маму одну. Нашлась ей и работа: по совету своей «крестной мамы» в кинематографе – Надежды Кошеверовой – Неелова поступила в штат Театра-студии киноактера при «Ленфильме». Однако после работы у Кошеверовой сниматься ее больше никто не приглашал, и она некоторое время сидела без работы. По ее же словам:

«Я пошла в кино, чтобы через него оказаться в театре. В театре я показываться не могла потому, что, во-первых, страшно боялась, а во-вторых, ни в какой театр, кроме БДТ, живя в Ленинграде, естественно, я не хотела, а в БДТ… Показываться и не быть принятой было равносильно потере уверенности в себе на много лет. Человек, проигрывая, очень теряет в своих запасах. После окончания учебы я так построила свою жизнь в фантазиях: надо будет сняться в каком-то фильме, где я замечательно сыграю и где меня кто-нибудь увидит и пригласит к себе в театр…»

1970 год должен был запомниться Нееловой с самой лучшей стороны, поскольку ее дела шли на лад, причем по всем направлениям – как в творчестве, так и в личной жизни. Начнем с первого. Именно тогда на экраны страны наконец-то вышел ее дебютный фильм «Старая, старая сказка» (он ждал своей премьеры больше года), после которого наша героиня проснулась знаменитой. И практически сразу после этого ее снова пригласили сниматься в кино, причем опять в главной роли.

Фильм назывался «Цвет белого снега», а его режиссерами были москвичи Суламбек Мамилов и Анатолий Васильев, которые только что закончили двухгодичные режиссерские курсы и свой дипломный фильм решили снимать не в столице, а в Ленинграде. Главную героиню они искали среди сотни молодых актрис, но ни одна из них не подходила по типажу (нужна была девушка «с чудинкой», которая должна была сыграть контролершу в метрополитене по имени Надя). Пока однажды ассистент по актерам не обнаружил фотографию Марины Нееловой в картотеке актерского отдела «Ленфильма». Ее пригласили на пробы и практически с ходу утвердили на роль. Однако члены худсовета были против ее кандидатуры, но их убедил Марлен Хуциев, который, воздев руки вверх, буквально прокричал: «Да вы что, обалдели?! Это же вылитая Анни Жарардо!»

Съемки в этом фильме круто изменили не только творческую жизнь Нееловой, но и личную: в процессе работы у нее случился роман с одним из авторов картины – режиссером (и актером – он работал в Театре на Таганке) 30-летним Анатолием Васильевым, который вылился в брачный союз. После этого Неелова переехала с мужем в Москву, где ее тут же пригласили работать в театре. Однако повременим с этой темой и продолжим «личную тему».

Вспоминает А. Васильев: «С Мариной у нас все само собой пошло. Была влюбленность, мы начали, как сейчас говорят, сожительствовать. А потом я перевез ее в Москву (я – коренной москвич). Свадьбу справляли в ресторане «Арагви», мне хотелось, чтобы все было красиво и по-человечески. Потом, правда, пожалел об этом. Надо было дома торжество устроить, на мой взгляд, в ресторане нельзя отмечать хорошие события. Но тогда меня понесло в псевдоромантику…

Жили мы с Мариной в жуткой развалюхе. Квартира в «хрущевке» у станции метро «Водный стадион» была жутко запущенной. Но я сумел сделать из нее приличное жилье. Сам перекрывал полы, ремонтировал. Жили мы с Мариной там замечательно. Один кайф и удовольствие…»

Итак, в Москве Неелова оказалась в свой «именной» год – в собачий (1970). Как написано о нем в гороскопе: «Это хороший год, Собака на своем месте и востребована. Она занята важными делами и даже не ждет признания – ей достаточно того, что она всем нужна».