Богиня
Шрифт:
– Слышал новости? Гитлер захватил Чехию, и Англия объявила войну. Двое из моих ведущих актеров – британцы, и подумать только, подонки сообщили мне сегодня, что возвращаются домой сражаться с врагом! Замена будет стоить мне десятки тысяч! Ты слушаешь меня?
– Да, Тео, – ответил Видал, держа трубку в одной руке, а другой закрывая чемодан.
– Иисусе, что я буду делать? Как доснять «Темный квинтет» без главного героя?
– Или без режиссера, – добавил Видал, ставя чемодан на пол.
– То есть как это «без режиссера»?! ТЫ и есть этот чертов
– Да, и я тоже европеец. Если в Европе началась война, значит, это и моя война. Уверен, что англичане найдут применение моим способностям.
– Видал! – завопил Теодор, но Видал уже положил трубку. К тому времени как Тео ворвался в дом, Карианы Ракоши уже не было, а Видал собирал вещи.
– Куда тебя несет, кретин?! – взорвался Гамбетта, не успев отдышаться.
– В Лондон, – ответил Видал, сунув паспорт в нагрудный карман. – После событий последних месяцев поля сражений покажутся мне пикником.
Глава 25
Валентина молча выслушала новость об отъезде Видала. Она по-прежнему не могла говорить о случившемся. Даже с Лейлой. Рана была слишком глубокой, и ничто – ни время, ни обстоятельства, ни работа не сумели ее залечить. Дентон повторил свое предложение руки и сердца дважды, и оба раза Валентина отвергла его. После третьего отказа его отношение к ней изменилось; он стал более властным. Дентон больше не просил. Он требовал. Валентина пыталась быть терпеливой, убеждала себя, что он лишь желает ей добра, но обнаружив, что Дентон ведет переговоры с закрытыми частными школами и намеревается заставить ее отослать туда Александра, взорвалась.
– Это просто глупо, Дентон! Александр еще так мал! И нуждается во мне!
Дентон поджал губы. Вся се любовь и внимание принадлежат этому мальчишке! Одну помеху он устранил – Ракоши больше не стоит между ним и желанной добычей. Оставался Александр.
– Все матери об этом твердят, – вкрадчиво начал он. – Но я хочу, чтобы Александр получил самое лучшее образование. Я тщательно отобрал подходящие школы, и…
– Нет! – Глаза Валентины зловеще блеснули. – Образование моего сына никоим образом вас не касается, Дентон. Я и только я буду распоряжаться, какую школу ему посещать.
– Не совсем так, Валентина. Я думал, что ясно дал вам понять это, когда взял на себя управление вашими финансами.
– Финансами, но не моей личной жизнью, Дентон. Лейла жалуется, что ко мне не дозвониться, Стен обмолвился, будто вы сказали, что я не собираюсь играть в новом бродвейском спектакле, когда «Гедду» снимут с репертуара. Как вы смеете говорить подобные вещи от моего имени?! Мы никогда это не обсуждали, и, к вашему сведению, я очень хотела бы играть в новой постановке Стена.
– Бродвейская сцена престижна, но деньги сделать можно исключительно на фильмах, – холодно заметил Дентон. – Как только публика перестанет ходить на «Гедду», мы осуществим давно задуманные планы. Именно поэтому необходимо отослать Александра в школу. Его постоянное присутствие будет вас отвлекать.
– Ошибаетесь! – вскинулась
Однако в ледяных серых глазах не промелькнуло ни искорки понимания. Ярость Валентины мгновенно улеглась, оставив лишь невыразимую усталость. Этот дом показался ей тюрьмой. Дентон хотел от нее больше, чем она могла ему дать. Он хотелвладеть ею так же безраздельно, как произведениями искусства и антиквариатом. Валентина откинула волосы со лба.
– Я слишком долго жила здесь, Дентон. И потому собираюсь переехать к Лейле, пока спектакль не сойдет со сцены.
– В эту убогую лачугу, которой и горничная погнушалась бы? – пренебрежительно бросил Дентон. – Вы звезда. Что подумает публика, если вы станете жить в квартире, которая по карману каждому из них?
– Не знаю и не хочу знать. Александр обожает Лейлу. Ее квартира для него второй дом, и это главное.
– Вздор! – процедил Дентон, осунувшись на глазах. – Вы переутомились. Если это так волнует вас, Александр останется здесь. Можно найти подходящую школу в самом городе. И купить другой дом.
– И всем этим я займусь сама, – спокойно – заявила Валентина. – Вы не любите Александра, Дентон. Как бы вы ни пытались скрыть это, все бесполезно. Нельзя пересилить себя. Ему будет лучше у Лейлы.
Дентон попытался было протестовать, но Валентина не дала ему договорить.
– И мне тоже, – добавила она.
Их расставание было отнюдь не дружеским. Дентон с самого начала намеревался жениться на Валентине, а без этого не находил ничего почетного в том, чтобы просто заниматься ее финансами. Брук Тейлора отвергли, и он никак не желал смириться. Его отзывы о Валентине в прессе можно было без всяких преувеличений назвать уничтожающе пренебрежительными.
– Ради Бога, Валентина, – в конце концов, взмолился Стен. – Тебе нужно сделать ответное заявление! Он твердит, что забросил собственные дела ради твоих и потерял на этом тысячи долларов.
– Это неправда.
– Я знаю! Но читатели так простодушны! И, конечно, поверят каждому его слову! Дентон бывает крайне убедительным, когда захочет.
– Согласна, – кивнула Валентина, сухо улыбнувшись. – Но я не собираюсь опускаться до его уровня и обмениваться публичными оскорблениями. Дентон ошибочно считает, что его достоинство унижено. Ему нужно поскорее остыть и успокоиться. Если для этого он избрал подобный способ, желаю удачи.
Стен в притворном отчаянии покачал головой и ухмыльнулся. Высказываниями Дентона пестрели заголовки газет, но все его старания ни к чему не приводили – в глазах поклонников Валентина всегда и неизменно оставалась права. Ею восхищались. Ей подражали все женщины Америки, от одного побережья до другого. Она была звездой куда крупнее и ярче, чем любая другая звезда экрана и сцены. Она была Валентиной, и Стен обожал ее.
Настало лето. Европа все глубже погружалась в хаос войны, и письма к Эванджелине оставались без ответа.