Боишься?
Шрифт:
Всё это делало Тома тем, кто он был. И многое другое. Он был не только асом, а и прирождённым вожаком. А ещё она любила его. Всегда. Сейчас, кажется, даже больше. Лив казалось, что она физически ощущает, как он страдает. День за днём... От этого становилось совсем плохо.
Ей так хотелось к нему!.. Он снился ей. И она радовалась тогда, что наконец-то кошмар закончился. Они вместе!.. Те сны были реальнее, чем жизнь. Она, эта жизнь, была серой и ядовито-зелёной, как Лес. Страшной. Сны были цветными. Яркими. Настоящими. Она в них обнимала Тома и смеялась.
Это был единственный
Атарик всегда был на страже. Даже во сне. А всё, что касалось Ли делало его и вовсе чутким зверем. Он слышал, как менялось её дыхание. Просыпался и смотрел. Он отлично видел в темноте, своими звериными глазами, и не упускал ничего. Ему хотелось убить её и того, кто ей снился. А больше всего ему хотелось сдохнуть самому.
Сколько бы раз он был уже с ней! И это не меняло ничего. Она сказала ему правду. Тогда, в первый свой день в Горячем. Она терпела его. Только терпела. Она не была злой, он просто был не нужен ей. Совершенно. С её точки зрения, было, наверное, подвигом не ненавидеть его... Атарику казалось, что однажды он не выдержит. Убьёт её или сделает что-нибудь дикое, чтобы отомстить ей за свою слабость и её равнодушие.
Всё это фантазии! И отчаяние!.. Ничего он не сделает ей. Будет так же преданно заглядывать в глаза и лезть к ней с нежностями, которые ей не нужны. Как сейчас с болью смотрит на её освещённое любовью и улыбкой лицо. И едва удерживается от того, чтобы протянуть к ней руки. Нельзя! В тот раз, когда он не выдержал и разбудил её ласками... Нет она не посмотрела на него с ненавистью. Хуже! С ужасом и непониманием:
– Кто это?.. Что он делает рядом со мной?..
Лучше сдохнуть, чем пережить такое снова...
***
Пусть Атарик и чувствовал себя со своей пленницей безвольной тряпкой, на людях у него хватало мозгов и силы воли держаться с ней как со всеми остальными: властно, сухо. Он не разговаривал со своими людьми. Давал команды. Они выполняли.
Лив тоже. Кроме одного приказа. Сидеть дома. Она работала на благо их общины. Не так тяжело, как другие. Потому, что работала головой и всеми своими энциклопедическими знаниями. Втянулась в эту колею не сразу, а постепенно.
Началось с малого. С заготовки лекарственных растений. Как бы Лив не относилась ко взрослым, а местных детей жалела. И послушав разговоры нёрс о том, что детские болячки каждую зиму уносят жизни, взялась за дело. Здесь она не прятала от Мел ничего. Щедро делилась знаниями и методами лечения. Притом такими, что подходят для их условий.
Атарик зверел от того, что она каждый день таскает тяжеленные рюкзаки с "травой" из леса. Попытался запретить. Так женщины клана едва не устроили бунт. Он злобно зыркал на Мел, а та едва заметно улыбалась. Да! Она обрисовала жёнам и матерям все плюсы жизни у них биолога из-за Барьера. В надежде на то, что так заставит хэда беречь жизнь пришлой.
Всё это было до того, как Мел поняла, "как" Атарик относится к пленнице. Когда до неё дошло,
Тогда, с заготовками лекарственных растений, он рассудил здраво. Нужна вам "трава", носите её сами. Нёрс и помощницы пусть собирают и оставляют в определённых местах, а вы носите. На том и порешили.
Дальше-больше. У них были свои, пусть и кустарные, производства. Женщины пряли и ткали. И как-то повздыхали в гостях у нёрс, что столько работы, а на ярмарке в Основном снова начнут цену сбивать... Ли спросила, когда ярмарка. И завтра же с утра отправилась в лес с Ра.
Весь следующий день, в "лаборатории" Мел она что-то вываривала с таким сосредоточенным лицом, что нёрс старалась не приставать к ней лишний раз. Да, она, наверное, и не услышала бы. Вынырнула из своего состояния только для того, чтобы попросить достать ей лоскутки тканей, которые предполагалось продавать.
Когда за ней вечером пришёл Атарик, она в первый раз задержалась. Буркнула:
– Мне нужно ещё пол часа. Или больше.
Хэд молча уселся ждать.
Через час она выложила перед ним целый ряд разноцветных кусочков ткани. Он, не думая почти, отобрал несколько самых тусклых:
– Вот эти.
– Почему?- возмутилась Лив.
Он с тем же каменным лицом, что обычно, ответил:
– Эти можно посчитать удачей. А по вот этим всякий имеющий мозги поймёт, что ты гениальна. Кира можно назвать как угодно, но мозги у него однозначно есть.
Лив нахмурилась. Хэд продолжил:
– Он забирает то, что ему нравится, этот верховный Хэд. Всегда. Я, из-за нашего договора, буду вынужден тебя защищать... Мы, хоть и большой клан, но не устоим против объединённых сил...
Лив вскипела, выплыла ненадолго из своей обычной отрешённости:
– Ты что, хочешь сказать, что целый посёлок вырежут из-за тряпки?!
Атарик поднял брови:
– Я сказал бы, что из-за женщины... Вспомни Трою. И другие войны.
Лив потухла, задумалась. Быстро убрала за собой. Одну стопку лоскутов положила на полку, другую бросила в печь. Поцеловала Перси. Попрощалась с Мел. И почти побежала "домой".
Не любила она этот "дом". Не чувствовала себя там комфортно. Может быть потому, что хозяйничала там по-прежнему Марта, а она приходила только ночевать? Или дело было в тех самых ночах? Кто его знает?.. Только в тот вечер она выпила приличную такую дозу успокоительного. Так, что голова закружилась.
Может быть, отвыкла? Она пила его теперь редко, только по особым "случаям". Когда совсем воротило от жизни. В ванной заперлась на задвижку и снова чуть не заснула в воде.
Атарик не стал выбивать дверь. Он просто снял её с петель. Молча вытащил её из воды. Тут же, с ней на руках, уселся на полу. Обнимал так, словно защищал от всего мира. И шептал:
– Я клянусь тебе!.. Клянусь! Твоя дочь никогда не будет разменной монетой. Её никто не сможет забрать или принудить... Будешь ты жива к этому времени или нет, не имеет значения. И буду ли жив я, тоже. Я найду того, кому смогу поручить заботу о ней. Кто будет верен клятве...