Боксер 3: назад в СССР
Шрифт:
Мы выполнили и это указание. Когда наши движения стали выглядеть более осмысленными и уверенными — а это значило, что новый навык постепенно входил в наши тела — Сагарра остановил нас.
— Вот эту технику, — подытожил он, — сначала нужно в совершенстве освоить на мешке. После — довести до автоматизма в парах на спаррингах. А уже потом можно смело добавлять удар в свой боевой арсенал.
Мы поупражнялись ещё минут двадцать, а потом все вместе пошли на чаепитие. Так совпало, что меня посадили ближе всех к Сагарре и остальным кубинцам, и я подумал, что надо не упустить возможности и пообщаться.
Был бы я на самом деле пацаном — даже не знаю, решился ли бы открыть рот перед взрослыми иностранцами. Но теперь меня ничто не останавливало. Правда, кубинец заговорил первым.
— А ты молодец, — похвалил меня Сагарра, отхлебывая чай. — Я сегодня за тобой наблюдал и про себя отметил, что ты выделяешься среди остальных. Только остальным об этом не говори, а то они обидятся! — он заговорщицки мне подмигнул.
— Чем же я выделяюсь, по вашему мнению? — осторожно спросил я.
— Понимаешь… — Сагарра задумался, как бы подбирая формулировки. — Нет, ты не подумай, у вас здесь все ребята очень крепкие! Просто у кого-то больше опыта, а у кого-то пока меньше. Но опыт — это дело наживное. А вот что касается тебя… Знаешь, такое ощущение, что ты когда-то давно уже занимался боксом, причем на очень хорошем уровне, и теперь будто вспоминаешь свои старые навыки. Это очень интересно выглядит.
Я насторожился. Не хватало еще, чтобы сейчас выяснилось, что этот кубинец сам из какой-нибудь параллельной галактики с другим временным измерением. Я даже рефлекторно встряхнул головой, сбрасывая наваждение. А что? Звучит, как безумие, конечно, ну а то, что я попал сюда из третьего десятилетия будущего века, да еще в чужое тело совершенно незнакомого мне человека — разве не безумие?
По счастью, Сагарра был очень увлечен и не заметил моей странноватой реакции на его слова.
— Я, конечно, понимаю, что этого просто не может быть, — с улыбкой продолжал кубинец. — Тебе слишком мало лет, чтобы за это время можно было чем-то овладеть и успеть забыть. Но такое ощущение, знаешь ли, говорит очень о многом.
Я снова напрягся. Вот же эти временные путешествия — так и вздрагивай от каждого намека, как неопытный разведчик!
— И о чем же? — снова как можно аккуратнее уточнил я.
— Как о чем? — удивился Сагарра, будто не понимая, как можно не догадаться. — Конечно, о твоем исключительном таланте!
— Спасибо вам большое за добрые слова, — искренне поблагодарил я.
— Да ну что ты! — Сагарра улыбнулся еще шире и вцепился в меня внимательным взором умных и добрых глаз. — Я хочу тебя предостеречь только от одного: в твоей жизни будет еще очень много соблазнов. Особенно в ближайшие годы. Знаешь, молодые спортсмены, они… — он задумался, видимо, подбирая слова. — В общем, они часто чем-то увлекаются, и в результате спорт сначала отодвигается на задний план, а потом и вовсе исчезает из их жизни.
— Да, бывает такое, — согласился я, тут же вспомнив Бабушкина.
— Ну вот, значит, ты понимаешь, о чем я говорю, — сказал Сагарра. — Просто все эти вещи — подружки, вредные привычки — они отвлекают человека от главного. А тебе, с твоим выдающимся талантом, бросать спорт никак нельзя! Спорт — твой путь и твоя опора. Я верю, что у тебя — большое будущее!
Ну уж от этого великий Эль Маэстро мог меня и не предостерегать. Тут одного примера Бабушкина было достаточно, чтобы раз и навсегда получить прививку от такого образа жизни. Мало того, что, как выразился Сагарра, «отвлечешься от главного», так еще и загнешься раньше времени. Нет уж, это точно не мой путь.
Открылась дверь, и я машинально повернул голову — как раз чтобы увидеть, как в комнату, где мы чаевничали с кубинцами, зашел Денис Бабушкин собственной персоной. Легок на помине! Он, похоже, чуть-чуть пришел в себя и постарался привести в порядок внешний вид, насколько это было возможно: умыл лицо, причесался, переоделся в свежее… Но сильное похмелье все равно так быстро не проходит, и для тех, кто присмотрелся к нему повнимательнее, его вид (как и оставшийся перегар) сразу сообщал, чем он занимался еще несколько часов назад.
— Это вот и есть наш будущий чемпион, о котором я рассказывал, — проворчал Григорий Семенович. — Он у нас немножко… приболел, — добавил он многозначительным тоном, глядя на Дениса, — и поэтому не присутствовал на тренировке. Но вообще он у нас — одна из главных надежд.
Кубинцы с вежливым интересом посмотрели на Бабушкина, который уже начал отпаиваться чаем. Мне было любопытно, что они ответят на такое явление пьяницы народу. Но отреагировать они никак не успели, потому что в этот момент в раскрытое окно залетел небольшой камень с привязанной к нему бумажкой и с гулким ударом приземлился на пол.
Глава 19
— Это что еще такое? — вскричал Григорий Семенович.
Кубинцы недоуменно переглянулись. Денис Бабушкин хитро прищурился.
Каким-то шестым чувством я понял, что этот камешек, выражаясь фигурально, прилетел в мой огород. Поэтому я подскочил к нему раньше, чем кто-либо успел что-то понять — благо, и бежать далеко не пришлось, поскольку упал он совсем рядом с моим местом.
— Какие-то хулиганы, — пожал я плечами в ответ на вопросительные взгляды всех присутствующих. Затем взял камень в руки, повернулся к окну, закрыв «посылку» собой, быстро снял записку и спрятал ее, а камень выбросил обратно в окно, предварительно убедившись, что внизу никого нет.
Происшествие с камнем довольно быстро забылось, и беседа за чаем потекла, как и до этого. Я выждал минут двадцать, чтобы не вызывать подозрений, и вышел в туалет. В уборной я наконец достал снятую с камня записку.
«Если ты не трусло, приходи завтра в пять вечера к той же недостройке. Встретимся сзади нее».
Понятно. Сзади того дома был пустырь, и обычные добропорядочные граждане туда не заглядывали практически никогда — им просто нечего было там делать. Если там кто-то и бывал, то, скорее, какие-нибудь криминальные элементы. Ну или прогульщики, решившие вместо занятий познавать прелести взрослой жизни. Стало быть, таким образом дембель Дима забивает мне стрелку.
Идти или не идти? Я задумался. Все это попахивало дурацкими детскими разборками вроде «не играй в мои игрушки и не писай в мой горшок», и от того, что некоторые персонажи научились пить алкоголь и ругаться матом, а на губах у них пробивались усы, ничего, по сути, не менялось. Я в который раз напомнил себе, что моей главной задачей было тренироваться, вкладывая все усилия в подготовку. А такие стрелки часто заканчивались травмами — пусть в большинстве случаев несерьезными, не увечьями, но и пара недель на щадящем режиме — это уже серьезная остановка в занятиях.