Боксер: назад в СССР
Шрифт:
— Поехали! Раз, два, три…
— Ежик-матерщинник, появись! Ежик-матерщинник, появись! Ежик-матерщинник, появись, — зашелестели голоса пионеров.
Пока ребята произносили заклинание, я попытался улучить момент, чтобы швырнуть камень. Не вышло. Говорили слишком быстро, я даже не успел толком прицелиться.
Повисла гробовая тишина, ребята не то что не шевелились, но даже боялись сделать лишний вдох. Ежик, по понятным причинам, всё никак не появлялся.
— Не вышло? — перепугано спросил Солома.
— Нет, он нас не услышал, — подтвердил я.
— Надо громче? — предположил Шмель.
— Громче точно не надо, надо слаженнее. Давайте по новой. Раз…
На счет три все снова затянули заклинание, и действительно на этот раз вышло даже более синхронно, чем начале. Я обернулся и швырнул камень в колышки. Тот пролетел в нескольких сантиметрах от ловушки. Близко, но мимо.
Су-ка.
Пришлось срочно искать новый камень. Благо недостатка в них не было.
— Бог любит троицу, давайте пробовать еще раз.
— Не-ет. Наверное, дело в том, что он не поймёт, что мы зовем именно его? — предположил кто-то из пионеров, в темноте я не разобрал. — Миш, ты ж сам говорил, что надо как следует выругаться?
— Погоди, давай попробуем еще раз, — вдруг задумчиво протянул Солома. — Мне кажется, он нас слышал.
— Почему?
— Я, вроде, слышал какой-то шорох…
— Я тоже слышал! И я! — послышались реплики.
Я ждать и прислушиваться не стал — людям, вон, уже ёжики мерещатся, спать давно пора.
— Ладно, ребзя, пробуем в третий раз. Раз, два, три!
По кустам пополз шепот заклинания. Я поспешил обернуться, чтобы швырнуть камушек, и тут… за спиной раздался грохот. Такой грозный звук ни с чем не спутаешь. Бочка сорвалась, упала. Единственное, что я успел увидеть, был взлетевший в воздух белыми брызгами букет из жасмина. И в этот самый момент я отчетливо понял, что что-то пошло не так.
— Е* вашу мать! — донеслось из бочки. — Выпустите!
Пионеры встрепенулись, начали разворачиваться с глазами навыкат. Ну и одновременно гурьбой вывалили на дорожку перед бочкой.
— Матерится! Поймали! — радостно заверещал Шмель, хлопая в ладоши.
Пионеры радостно подбежали к бочке
— Мать вашу за ногу! Выпустите, кому говорю! — донесся оттуда голос, уже поувереннее.
— Нельзя его просто так выпускать, — зашипел Солома. — Он нас передушит!
— Точно!
В это время из бочки постучали.
— Э-э-э-э, ребят, — я попятился. — Не уверен, что это ежик.
Слова остались без внимания. Пионеры бросились к бочке, хватая кто палки, кто камни на случай, если ежик-матерщинник на них нападет. Я вздохнул, понимая, чем все может обернуться, посмотрел на разбросанные вокруг беленькие цветочки. Коробка даже не помялась — ящерка Сени не пострадала. Ребята недолго думая начали дубасить по бочке всем, чем только придется.
— Бей ежа! — разносились призывы.
Мне захотелось за голову схватиться.
— Переворачивай! — скомандовал Шмель толстяку.
Пацаны встали вокруг бочки. Такое впечатление, что никто не собирался пленника выпускать живьем, ну или мои слова о смертельной агрессии ежа так перепугали пионеров.
Сеню не понадобилось просить дважды. Он одним махом перевернул бочку, пацаны тотчас замахнулись палками и…
— Идиоты! — с выпученными глазами заорал не кто иной, как Савелий Иннокентьевич. — Дебилы!
Не знаю, как он уцелел после падения бочки, но, слава богу, никаких видимых повреждений на нем не было. Сложения он был далеко не богатырского, это его и спасло — в бочку поместился со свистом. Скорее всего он присел, когда споткнулся. А может успел пригнуться инстинктивно, когда сверху послушалось шуршание. Но никто этого не видел и доствоерно не знал, я мог лишь предполагать. Савелий Иннокентьевич ошарашенно хлопал глазами и пытался поправить непослушные очки. Правда, обе их линзы были разбиты.
— Пацаны… это точно не ежик…
Шмель нерешительно попятился. Отступили другие пацаны. Савелий, держа в руках огрызки некогда прекрасного букета, пошатываясь, поднялся.
— Высеку! Жопы будут гореть!
Он замахнулся на подвернувшегося под руку Солому и от слов перешел к делу.
— Не надо! Мы ловили ежа, — заверещал тот.
— Валим, ребзя, — Шмель принял единственно верное решение.
Бросил палку и понесся прочь. Смекнули, что дело пахнет жареным, и остальные. Сеня схватил свою коробку из-под обуви, запрыгнул на велосипед и укатил в темноту. Остальные ребята бросились врассыпную, как тараканы на кухне. Я тоже не стал задерживаться и рванул так, что пятки засверкали.
От автора:
Друзья! Вышел новый том Авиатора! Лётчики СССР противостоят пилотам палубной авиации США в Средиземном море. На первый том скидка 50% https://author.today/work/355802
Глава 25
— Кажись, пронесло, — дрожащими губами проговорил Шмель.
— Я же сказал, что это не ежик, — раздраженно прошипел я. — Какого рожна вы стали по нему долбить?
Лично я не чувствовал никакого облегчения. Проступок был серьезный. На секундочку, ежики ежиками и игрульки игрульками, но мы поймали в ловушку директора пионерлагеря. Не знаю, как Савелий Иннокентьевич удосужился влезть ногой в петлю и куда он вообще смотрел. И какого лешего он бродил ночью по окраине территории лагеря? А, ну да, там жасмины цветут. Однако тяжеленная бочка свалилась ему на голову. Только чудом она его не убила и не покалечила, тут можно смело начинать верить в потусторонние силы. Закончится все могло куда печальнее — и объяснять, что мы ловили говорящего ежа, пришлось бы в милиции, инспектору по делам несовершеннолетних. Дорога в спорт уж точно была бы закрыта навсегда. Я даже хотел перекреститься, но вовремя вспомнил, что сейчас так не принято.
— Ты что, ежа не можешь от директора отличить? — не выдержал я.
— А как, блин? — возмутился Шмель. — Матерится? В ловушку попал? Попал. Появился сразу, как только мы его вызвали? Все совпадало!
Аргументы виделись весомыми, так сразу и не поспоришь. Действительно, все так совпало, что хоть стой, хоть падай.
По итогу всей этой катавасии мы спрятались в каких-то кустах и минут пять наблюдали за тем, что директор будет делать дальше.
Савелий Иннокентьевич долго высвобождал ногу из петли. Выпутавшись, внимательно осмотрел ловушку, потрогал бочку, подергал за верёвку. Понятно, что все детали указывали на какой-то умысел, но вот какой — директор вряд ли мог догадаться.