Боль. Нестерпимая боль
Шрифт:
Кивинов вернулся в отдел. Цветок в кабинете совсем засох, поливать его вовремя было неразрешимой задачей.
Кивинов взял графин и пошёл в туалет, где имелась раковина. Там стоял Волков и наклеивал над унитазом очередную эротическую картинку. Стен уже не было видно – Волков лепил фото поверх старых.
– Ничего, – усмехнулся Кивинов, набрал воды и вернулся в кабинет.
Зазвонил телефон.
– Слушаю.
– Вячеслава Петровича можно? – раздался из трубки женский голос.
– Он в туалете, бабу клеит, перезвоните. – Кивинов повесил трубку.
Зашёл Волков, вытер руки о занавески и сел на диван.
– Тебе мадам только что какая-то звонила.
– Как спросила? – Волков зажал пальцами нос и прошамкал: – Вячеслав Петровиша?
– Точно.
– А, директор школы. Просит лекцию прочитать о правовом воспитании. Мне, можно подумать, делать нечего. Ещё раз позвонит, скажи, меня нет и не будет неделю.
– Понял, не дурак.
– Я вообще тебе список принесу, для кого меня нет, а ты мне свой составь, раз телефоны у нас параллельные.
Из дежурной части донёсся перезвон гитарных струн. Кивинов с Волковым переглянулись.
– Это еще что? Концерт, может? Пойдём глянем. В дежурке уже было полно народу – участковые, постовые, паспортистки.
– Тихо, тихо, – зашипели они, когда опера вошли. На стуле в центре дежурной части сидел поддатый мужик потрёпанного вида и наигрывал на гитаре лирическую мелодию. Пальцы виртуозно перебирали струны, и чувствовалось, что мужик – профессиональный гитарист. Дежурный, подперев голову рукой, сидел за отключенным пультом.
Музыкант с надрывом взял последний аккорд и закончил тему. Кое-кто захлопал.
– Что тут такое, концерт, что ли?
– Композитор штраф отрабатывает. По пьяни влетел. Помдеж сначала штраф выписать хотел, а мужик сыграть предложил. Вот на три тысячи нам тут и играет. Лихо у него получается, смотри, даже пьяницы в «аквариуме» заслушались.
Музыкант снова завёл мелодию. Кивинов постоял минут пять, потом вышел на улицу и отправился в ближайшее кафе выпить чашечку кофе для бодрости.
Посидев немного там, поболтав с продавщицей, выслушав пару свежих сплетен из жизни микрорайона и купив по блату полкило недорогой колбасы, он решил прогуляться по территории. Это был своеобразный традиционный моцион после кофе. В кабинете никакой информации не получишь, а гуляя можно всегда встретить знакомое лицо, перекинуться парой словечек с судимым, послушать жалобы родственников на своих домочадцев, соседей – на соседей, знакомых – на знакомых. Помимо материалов оперативник должен владеть информацией об обстановке на территории, о появлении новых лиц, о слухах и сплетнях. Не праздного любопытства ради, конечно. Иногда вроде бы самая заурядная информация могла сыграть решающую роль в раскрытии какого-нибудь преступления. Порой опер знал о людях такие факты, о которых те сами давно забыли.
– Андрей, – окликнул его знакомый голос. Кивинов обернулся. Следом за ним шёл участковый отделения Витя Сафонов. Он работал сегодня при дежурной части, выходя на заявки о скандалах, пьянствах и кастрюльных вопросах. Витя слыл крутым парнем. Гопники и пьяницы предпочитали исчезать с улицы, когда он появлялся на своём участке.
– Привет, – протянул руку Кивинов. – На заявку?
– Туда. Водитель на обеде, хожу пешком. Как раз на твоей территории. Составишь компанию?
– А что там?
– Да точно не знаю. Позвонили жильцы, говорят, в соседней квартире посторонние появились. Там женщина прописана, но не живёт, где-то за границей сейчас. А в квартире кто-то собирается, по ночам голоса слышны. Надо проверить, может, наркоманы появились, да выгнать их, если что.
– Ну пойдём, посмотрим.
Через пять минут милиционеры отыскали нужную квартиру. Витя, будучи парнем довольно бесцеремонным, не найдя звонка, врезал кулаком по чёрной дерматиновой обивке. В коридоре послышались шаги, и через секунду дверь отворилась.
На пороге стояла личность неизвестно какого пола, одетая в какие-то балахоны, сделанные, судя по всему, из простыней и пододеяльников. Бритую голову украшал странный убор, чем-то напоминающий пивную кружку. В ушах, ноздрях и прочих естественных украшениях лица болтались украшения неестественные, сделанные из подручных материалов. За спиной личности была видна комната, в которой на полу, согнув спины, сидели аналогичные существа.
Ноздри защекотал густой запах курений, вырвавшийся из квартиры.
Витя сдвинул фуражку на затылок, вытащил изо рта хабарик и шагнул в квартиру.
– Участковый Сафонов, – спокойно представился он, казалось, ничуть не удивившись внешнему облику открывшего двери. – Документики попрошу!
– Снимите обувь, у нас служба.
– Че-е-е-во? – Витя отстранил товарища в белом и нагло двинулся в комнату. – Я тебе сейчас башку сниму! Что это тут у вас за сборище? Ну-ка, все документы!
Кивинов, решив верующих не обижать, остался на пороге.
Молящиеся зашевелились.
– Послушайте, мы секта…
Далее Кивинов уловил слово, которое нормальный человек выговорить просто не смог бы. Что-то начинающееся на «бр».
– Я не знаю, что вы там за «бр», – ответил Витя, – но что такое нарушение порядка, я знаю хорошо. Вы тут прописаны?
– Нет, но нам разрешили пользоваться квартирой хозяева.
– Да ну? И в жилконторе отметка есть?
– Нет.
Витя внимательно осмотрел страждущих и остановил свой взгляд на одном, несколько не вписывающемся в коллектив, верующем. Вместо белого балахона на нём был надет обычный совдеповский пиджачок, а из-под рваных брюк выглядывали грязные пятки. Тот опасливо озирался на участкового, что-то бормотал себе под нос в такт остальным, хватал рукой с подноса рис и быстро засовывал в рот.