Больно не будет
Шрифт:
В палате очень светло, да и сам Ярослав выглядит посвежевшим. Догадываюсь, сумел добраться до душа самостоятельно и чувствует себя намного увереннее. Вчера на него было страшновато смотреть.
— Сиди, не вставай, — я останавливаю его движение. Сама ставлю цветы в вазу, набираю воды. — Не рано пришла?
Он пожимает плечами, показывает пальцем на планшет, а потом на стул рядом. Я присаживаюсь напротив него и жду, пока он печатает:
«Не рано, здесь всех будят в шесть, — читаю на экране. — В восемь уже
Он хитро смотрит на меня, затем делает движение, чуть подаваясь вперед, как бы показывая, что готов увлечься беседой.
Ха, сейчас я тебя увлеку, держись крепче!
— Давай расскажу, кого ты спас. Меня зовут Катя, ты, наверное, уже в курсе. Мне… двадцать два года, — слегка улыбаюсь, ощущая, как кровь приливает к лицу. Накатывает волнами, заставляя кожу гореть. Между нами вообще ничего нет и быть не может, но я себя чувствую почему-то так, словно на свидании. Как минимум составляю анкету для тиндера, хаотично выискивая в памяти самые лучшие подробности, пытаюсь набить себе цену. — По образованию я логопед, как уже рассказывала. Но сейчас временно не работаю. Вернее, вот только уволилась неделю назад из центра. Прошла собеседование, жду звонка.
Я поднимаю глаза, а он свои отводит, словно я его поймала за чем-то непристойным. Печатает. Пока он набирает сообщение, я рассматриваю его руки, плечи, лопатки — все открытые части тела. Он покрыт многочисленными ссадинами и синяками — от осколков при штурме. Пока я кричала, спрятав глаза за ладонями, он с кем-то дрался, оттаскивал меня в сторону, закрывал собой…
Также я вижу раны от своих ногтей — пять полумесяцев, спутать с чем-то другим сложно. Пометила мужика, если можно так выразиться.
«Ярослав, 27, водолей, офицер. В будущем, возможно, экстремальный переговорщик. А пока молодой и дурной — цитата моего шефа».
Я начинаю смеяться над шуткой, он подмигивает мне.
— Неужели тебе не хватило этих переговоров? Ты хочешь еще?
«Ты ведь жива», — он пожимает плечами и смотрит выжидательно. А я чувствую укол ревности, мне не хочется, чтобы он спасал кого-то еще. Гашу в себе этот странный неправильный порыв.
— Часто у вас такое происходит?
Он отрицательно качает головой:
«Нет. Если и происходит, то обычно удается договориться быстрее. Эти категорически отказывались сдаваться. Кто с ними только ни общался».
Он пишет грамотно и быстро.
«Катя, как ты себя чувствуешь? Мне сказали, ты не пострадала физически. А морально?»
— Все в порядке. Держусь. Мне стало намного легче после вчерашнего, когда ты… то есть… Я боялась, что ты прогонишь меня.
Он выглядит удивленным:
«За что?»
— Я ведь ослушалась. В случившемся есть моя вина.
Он хмурится и резко качает головой:
«Ты не виновата в том, что кучка утырков
После его слов я вдруг начинаю шмыгать носом, хотя приехала с четкой целью — поддерживать его. А потом он обнимает меня и жалеет.
Он пишет:
«Все хорошо. Главное, что ты в порядке. Мне приятно видеть тебя в полном здравии».
— Было страшно, да? — спрашиваю.
«Очень», — отвечает боец без лишней бравады.
Некоторое время мы молчим, а потом он показывает планшет с цифрами — я догадываюсь, что это его номер телефона, и улыбаюсь.
«Мне ужасно скучно, — пишет он. — Если хочешь, то пиши».
Делаю дозвон, и он сохраняет мой номер как «Катерина», без всяких уточняющих пометок.
Приходит врач, по традиции мы тут же прощаемся, и я еду к психологу, с которым на этой неделе встречаюсь каждый день. Родители и слышать ничего не хотят, я должна посещать специалиста — и точка. Впрочем, ничего не имею против.
Глава 7
Следующим утром Ярослав приглашает меня на завтрак. Так и пишет в начале седьмого: «Не хочешь со мной позавтракать?»
«В больнице?» — строчу я. Нет, блин, в ресторане! Катя, включай голову!
«Да. Но тебе придется привезти еду с собой. Я бы мог оставить тебе свой завтрак, но вряд ли бы ты стала это есть. Точнее пить». И ставит смеющийся смайлик. «Сам еле справился».
Спросонья я не сразу понимаю, чего именно ему хочется, но затем до меня доходит:
«Тебе же пока нельзя жевать».
«Да. А тебе можно. Порадуй меня, Катя. Съешь что-нибудь вкусненькое, а я полюбуюсь, как ты жуешь. Все остальные категорически отказались».
«Тебе точно не будет завидно?»
«Будет еще как. Поесть я люблю».
«Что бы ты хотел, чтобы я съела, Ярослав?»
Он думает несколько минут, я успеваю помыть голову, нанести легкий макияж и придумать, что надену, как получаю: «Сырники со сметаной или малиновым вареньем, кофе, бутерброд с сыром и ветчиной, омлет с чесноком и помидорами».
«Эй, боец, полегче! Ты перечислил мой дневной рацион».
В ответ снова смеющиеся смайлики. В холодильнике я отыскиваю творог и начинаю готовить заказ, варенье куплю по пути в супермаркете, кофе тоже возьму навынос в кафешке у больницы, чтобы был горяченький.
Сегодня он встречает меня, стоя у окна. Если бы не больничные стены, можно было забыть, что он здесь пациент, а не гость, — спину держит прямо, руки скрестил на груди. Увидев меня, делает взмах рукой, кивает, приглашая проходить. Он приставил стул к тумбочке, положил салфетки — имитируя столик.