Больно укушенная
Шрифт:
Я закрыла глаза, чтобы очистить голову от адреналина и серебра, потом посмотрела на парней, когда была уверена, что они снова в норме.
— Вы должны идти. Я нагнала на парней страх, но, уверена, я не поменяла их мнения по поводу вампиров или людей, которые их поддерживают.
— Наша машина прямо там, — сказал Сэм, его нервный взгляд все еще был на моем рте. Я полагала, намек на клыки произвел впечатление, и не один он хотел бы забыть это в ближайшее время.
— Тогда идите, — сказала я, и они отправились.
Хорошее деяние совершено, я побежала обратно к Мэллори и заглянула за угол на улицу.
Это не выглядело хорошо.
Мятежники достигли нас в худшем в мире построение. Я попыталась сделать счастливый вид, но в этом не было особого смысла.
— Мы должны утаскивать задницу?
— Давай.
Мы бросились обратно в улочку и бежали в полную силу, пока не достигли машины.
— Разблокируй ее, — сказала Мэллори, тряся дверную ручку со своей стороны. Словно это когда-то ускоряло процесс.
— Я работаю над этим, — проговорила я, возясь с тем, чтобы всунуть ключи в дверной замок. Но адреналин и ожидание сделали меня неуклюжей. Мы были так близко. Так близко к тому, чтобы убраться на безопасное расстояние, и чтобы благополучно доставить Мэллори домой без магических инцидентов.
Но недостаточно близко.
— Эй, леди, — сказал мужской голос позади нас.
Я оглянулась назад. Он был вероятно лет двадцати пяти, с бледной кожей, светлыми волосами, худощавый, и со скверным поведением. Он нес длинный охотничий нож в одной руке и хоккейную клюшку в другой.
Мы пытались игнорировать его, но он не желал оставаться в игноре.
— Эй, я с вами разговариваю! Вы хорошие девочки с нами в нашей борьбе за человеческие права?
Его предубеждение было столь иррационально, что он даже не осознавал, что старается присоединить Суперов к своему отряду.
Глаза Мэллори сузились. Было ясно, что у нее чешутся руки, чтобы отшлепать глупца.
— Человеческие права! — прокричали еще двое поблизости. — Долой клыкастых! Чикаго не нуждается в них, и Чикаго, конечно чертовски их не хочет!
Парень посмотрел на Мэллори.
— Что на счет тебя? Голубенькая? Ты на нашей стороне? Правда и справедливость, больше никаких долбанных вампиров? Кому они нужны, верно?
Его голос был дразнящим, а слова кокетливыми... и совсем неправильно было произносить их.
Он потянулся и положил жилистую руку на Вольво.
Глаза Мэллори угрожающе сузились, и воздух вокруг нее стал колючим. Ее магия поднималась.
— Никаких долбанных вампиров, — любезно согласилась я, потом улыбнулась парню, который устроился как дома на капоте машины. Держа свой взгляд на нем, я произвела слепую попытку с ключами.
— Вы живете
— Сделали обход. Уезжаем, — наконец, ключи нашли свое место, и замок щелкнул, открываясь. — Извините, но нам нужно уходить. Так что...
Мгновение он смотрел на меня, его глаза сузились, когда он осознал, что ему ловко отказали. И, поскольку он не мог принять возможность того, что кто-то отказал ему, он немедленно решил, что с нами что-то не так.
Он постучал лезвием ножа по капоту.
— Вам нравятся клыкастые? Вы думаете, что это горячо?
— Я думаю, ты должен убраться от моей машины, так чтобы мы с моей подругой могли уехать.
Он подбросил нож в руке, так что его острый конец оказался передо мной, и наклонился ближе.
— Думаю, вас нужно немного научить уважению.
Руки Мэллори начали трястись, ее тело вибрировало энергией. Она скрестила руки, пряча ладони. Она грызла свою губу, гнев образовался на ее лице, все это было направлено на парня, который доставал меня.
Она хотела надрать ему задницу.
И она была не одна.
— Я знаю достаточно об уважение, — сказала я. — Но нам действительно нужно идти.
— Кто, к чертям, вы думаете такие? Вы знаете, что мы только что сделали? — Он жестом указал назад в направление столба дыма, поднимающегося за нашими спинами. — Мы обрушили здание. Они думают, что они сильные? Вампиры? К черту их. На хер их. Очистим Чикаго! — выкрикнул он, поднимая руки, чтобы собрать больше мятежников вокруг себя и вокруг нас, барабаня ими по Вольво в такт с их собственной полной ненависти симфонией.
— Готовы идти прямо сейчас? — Спросил ненавистный тип, мужик, который начал драму.
Он хлопнул хоккейной клюшкой по капоту, оставляя на его прежде не искаженной стали вмятину двух фунтов в длину.
— Какого черта! — сказала я, мои собственные эмоции прорвались через искусственно-человеческий барьер, который я установила. Я сжала руки в кулаки, чтобы удержаться и не придушить его, не атаковать людей по среди улицы в окружение свидетелей, и плевать на оправдание.
— Это моя машина!
— Да? И какого черта ты сделаешь с этим? — он ударил по лобовому стеклу, трещина растянулась от края до края.
— Может быть это не ей нужно беспокоиться об этом.
Мы оба посмотрели на Мэллори, которая произнесла эти зловещие слова. Она стянула свою вязанную шапку, завитки голубых волос, которые выскочили из косы, плавали вокруг ее лица в магическом облаке.
Это облако не было видимым, но я могла чувствовать его, как будто стояла в нескольких дюймах от высоковольтных проводов...
— Тебе есть что сказать по этому поводу, Синеволосая?
— Мэллори, — предупредила я, но она таращилась на него, таким взглядом, какой мог быть у гения, которому какой-то человек задал глупейший в мире вопрос.