Больные ублюдки
Шрифт:
— Дверь! — она резко повернулась в сторону главного входа.
Она бросилась вперед, ее длинные стройные ноги застучали по деревянным половицам. Протянув руку, она дернула за ручку. Дверь открылась, и Куколка резко отшатнулась, когда в мрачную прихожую проник солнечный свет. Я отошел назад и увидел, как ее руки взметнулись ко рту. От хлынувшего в комнату яркого света я вздрогнул, но, не обратив внимания на режущую боль в глазах, наблюдал за тем, как она несмело перешагивает за порог дома.
Затем она обернулась и взглянула на мою руку. Она посмотрела на карманные часы у меня в ладони и, черт
— Мы опоздаем, милая, — произнёс я и тяжело задышал, когда ее глаза стали огромными, словно две большие Луны. — Тик-так.
Я проскользнул мимо нее, выбежал из дома и спустился к своему Мустангу. Позади я услышал взволнованный, заливистый смех и отчётливый стук каблуков сбегающей по лестнице Куколки. Распахнув перед ней пассажирскую дверь, я усадил ее в машину и сел на свое место со стороны водителя.
Я надел солнцезащитные очки и завёл двигатель.
Услышав, как захлопнулась пассажирская дверь, я взглянул на сидящую рядом со мной девушку.
— Готова отправиться в Страну Чудес, дорогая?
— Страна Чудес, — с благоговением прошептала Куколка. — Мне кажется, я ещё никогда не выходила за пределы этих ворот, так ведь, Кролик? Последний барьер на пути в Страну Чудес.
— Да.
— И сразу за ними начнётся Страна Чудес?
— Страна Чудес и наше приключение, дорогая. Наше большое приключение, которое мы так отчаянно ждали все эти годы.
Куколка прижала к коленям свои тонкие руки и сделала глубокий вдох.
— Я готова, — она одарила меня такой лучезарной улыбкой, которую не могли бы омрачить даже одиннадцать лет ада. — Готова к тому, что нас ждёт в Стране Чудес.
Когда ее слова коснулись моих ушей, кровь стремительным потоком побежала по моим венам. Отъезжая от дома, который стал для нас обоих олицетворением зла и темноты, я подумал о предстоящем путешествии. Подумал о крови, которую мы прольем, сердцах, которые остановим, и жизнях, которые отнимем. И все это время, пока я представлял себе, как моя Куколка перерезает горла, как вместе со мной рассекает плоть, как ее отравленная кровь, взывает к нашему возмездию, у меня с губ не сходила зыбкая тень улыбки.
Куколка убивает, смех срывается с ее розовых губ, а ее хрупкие руки окрашивает малиновая кровь...
… Ни в одном из миров я не мог бы представить себе ничего более прекрасного.
6 глава
Куколка
Зажмурившись от яркого солнца, я откинула назад голову и уставилась в небо. Оно было таким голубым. Таким ярким — я никогда раньше не видела таких насыщенных цветов. Запертая в полной дверей комнате, я обитала в мире полумрака. Длинные тени угрожающе танцевали на стенах, протягивая свои щупальца к углу комнаты, в который я забилась от страха, что они ко мне прикоснутся. Я интуитивно знала, что если они до меня дотянутся, то все потеряно. Кролик никогда меня не найдет. Поэтому, чтобы как-то от них защититься, я закрыла глаза и жила в темноте.
В ночи. В бесконечной ночи.
В кроличьей норе было так светло. Столько ярких красок, словно весь мир окунулся в лучи разноцветной радуги. Я провела руками по своему платью. Мое синее платье, такое яркое и красивое.
Самое красивое платье, какое я только видела.
Откинув назад голову, я наблюдала за тем, как плывут по небу пухлые, пушистые белые облака, и чувствовала, как мое сердце наполняется безумным восторгом.
Оно билось так быстро.
Я опустила голову и посмотрела в окно на длинную дорогу. Под нами шуршали по асфальту шины автомобиля.
Потом я взглянула на Кролика.
Дыхание застыло у меня в груди. Он смотрел прямо на дорогу, одной рукой обхватив руль, а другой — опираясь на дверь машины. Крыша автомобиля была опущена, и ветер проносился над нами, словно невесомое покрывало из перьев. В отличие от остального мира, Кролик не лучился яркими красками. Он был весь окутан во тьму.... за исключением его глаз.
Две серебряные сферы… прямо как две Луны.
На указательном пальце левой руки, он носил странный наперсток. Он был золотым и блестел на солнце. Как ни странно, он не затуплялся на конце, как обычный наперсток, а заострялся, словно коготь. Я понятия не имела, зачем он его носил.
Кролик повернул голову, и эти серебряные глаза устремились на меня.
— Милая, ты в порядке?
От звука его голоса я вздрогнула. Он стал более глубоким, не таким, как раньше. Грубее и ниже. Я почувствовала, как мои щеки вспыхнули румянцем. Он приподнял бровь.
— У тебя другой голос, — сказала я. — Он стал ниже.
Я скользнула по нему взглядом. Сам он тоже стал больше, выше и крепче. Его одежда осталась почти такой же, но рукава рубашки были закатаны до локтей, а кожу украшали рисунки. Черные и серые часы. Каждый сантиметр его кожи — от рук и до самой шеи — покрывали изображения всевозможных часов. На щеке, рядом с левым глазом, находился ещё один черный рисунок.
Пика из колоды карт.
— Ты выглядишь иначе, — я постучала пальцем по своей голове. — Здесь, я запомнила тебя другим.
Взглянув на его волосы, я улыбнулась.
— Но твои волосы остались прежними… и глаза. Я никогда не забуду эти глаза, — я улыбнулась и прошептала. — Мой Кролик.
Я не знала, услышал ли он это, или мой шепот унёс в небо ветер.
Какое-то время он молчал, потом решился:
— Ты тоже всё та же. Но другая. Взрослая, — он провёл зубами по нижней губе, и втянул носом воздух. — Как ожившая кукла.
Его губы дрогнули. Рука сжала руль.
— Моя маленькая Куколка, совсем взрослая.
Отчего-то голос Кролика стал резче, чем минуту назад. Совсем растерявшись, я уже собиралась спросить его, почему, когда он вдруг остановил машину и глубоко вздохнул.
— Посмотри вперед, милая.
Он жестом указал на лобовое стекло.
Я последила за его рукой и посмотрела прямо перед собой. Мое сердце припустилось вскачь. Мы остановились у ворот. Они были сломаны и открыты, и я не могла не сосредоточить своё внимание на тянущейся за ними дороге.